Александр Дюма-отец по праву считается непревзойденным мастером историко-авантюрного романа. Его уникальный гений заключался не в академической точности воспроизведения прошлого, а в волшебном умении оживлять его, превращая в гигантскую, динамичную сцену для захватывающих человеческих драм. Его произведения – это не сухие хроники, а грандиозные, полные жизни и движения полотна, где причудливо переплетаются реальные факты и смелый авторский вымысел, подчиненные одной высшей цели: безраздельно завладеть вниманием и воображением читателя.
Ключ к пониманию подхода Дюма сформулирован им самим в ставшей знаменитой фразе: "Что такое история? Это гвоздь, на который я вешаю свои картины". Эта емкая метафора раскрывает суть его отношения к прошлому. Для Дюма история никогда не была неприкосновенной святыней или незыблемой догмой. Она служила ему, прежде всего, неисчерпаемым источником материала, удобным и податливым инструментом для построения увлекательного повествования. Исторические события, громкие имена, колоритные детали эпохи, политические интриги – все это воспринималось писателем не как самоцель, а как богатый арсенал средств. Он видел в истории грандиозную кладовую декораций, костюмов и имен, которые можно и должно было использовать для создания мощного драматического эффекта, атмосферы романтики и достоверного антуража.
Принцип работы Дюма был отточен и последователен. Он начинал с тщательного, хотя и не всегда критичного, изучения исторических источников – от подлинных документов до весьма сомнительных мемуаров, вроде тех, что написал Куртиль де Сандра. Из этого сырья он заимствовал все, что могло пригодиться: имена реальных исторических персонажей (королей, кардиналов, министров, военачальников, а также менее известных лиц, таких как д'Артаньян, Атос, Портос, Арамис), ключевые исторические вехи (осаду Ла-Рошели, Фронду, арест Фуке, войны), деталями быта, костюма, оружия и социальной атмосферы, а также отдельные факты биографий своих героев. Однако на этом этап простого заимствования заканчивался. Полученный исторический "костяк" подвергался у Дюма радикальной и свободной художественной интерпретации и безудержному домыслу.
Свобода Дюма в обращении с фактами была поистине безграничной. Он без зазрения совести перемещал события и людей во времени, подчиняясь требованиям драматургии. Наиболее яркий пример – перенос реального д'Артаньяна, родившегося в эпоху Людовика XIV, на два десятилетия назад, в царствование Людовика XIII и кардинала