Медик Виталий, с его двумя морскими звездами на левой руке, покачал головой, наблюдая за ней. Этот человек знал, что значит спасать жизни и рисковать, но Затменье вызывало у него тревогу. "Я не против ваших попыток хвастаться в твоём блестящем мире, но, поверь, я пришёл не только развлекаться. Я видел, что такое настоящая опасность. Мы не знаем, что прячется в этих лесах", – произнёс он с серьезным выражением лица. В его глазах таилось что-то глубже, чем просто бесстрашие, когда вета на плечах, кажется, оборачивались обществу, в котором мечты могут стать реальностью.
И, конечно же, провожатый-немец Ганс, с густой бородой и строгостью, среди остальных выглядел неуместно, словно временами избегая открытого общения. Он долгое время обходился без слов. Непоколебимый опыт, прибывший от предков, – простое задание не для него. Пара фраз и шуток, связанных с его приемами и культурой, удостоилась внимания, но, в конечном счёте, его довольно ранило, когда коллеги пытались вытащить из него еще больше. "Я могу знать путь, но я не в силах убрать тени за каждым деревом." Эти слова звучали как предупреждение, а не предсказание о том, что может ожидать их впереди.
Как только группа согласилась на предполагаемое направление, воздух наполнился энергией и ожиданием. Эти четыре разных человека, собравшись вместе, с надеждой на то, что они найдут что-то великое, ни в коем случае не обладали общей стратегией, но каждый из них пел свою песню, превращая их в симфонию, которая была равносильна чувствам. Они знали, что такое быть живым, и это уже было в их руках.
Погрузившись в новые тайны, они жаждали открыть эти забытые заповедные уголки, совершенно не осознавая, какой ужас их ждал. Это была первая трещина в реальности, на краю которой они находились, оступившись через прочные границы своего интеллекта и восприятия. Но искушение исследовать манило, и до сих пор раскрашенная в серые тона карта накрывала тёмными дождями, готовая немедленно забрать каждого в мрак.
Сборы в Затменье подходили к концу, и, хотя в воздухе царило чувство энтузиазма, каждую минуту оседал осадок тревоги, пронзая сердца участников. Группа стояла у припаркованного внедорожника, раскладывая свои вещи, но разговоры в первую очередь касались не оборудования или запаса топлива, а той безусловной тени, что окружала их решение. Для некоторых этот страх был внешним, проникающим в подсознание, для других – внутренним, словно предчувствие, которое невозможно игнорировать.