– Интересно, что такого в Турине натворила, что сбежала?
– Может, украла золото "Ювентуса"?
Кьяра молча пыталась пройти, но её грубо оттолкнули к стене. Андреа, не думая, шагнул вперёд:
– Отвали, Николо.
– О, защитник явился! – засмеялся тот. – Сам-то небось вчера офис грабил?
Удар пришёлся неожиданно. Андреа отлетел к скамейке, удар в живот согнул его пополам. Кьяра резко рванулась вперёд, встав между ними:
– Тронь его ещё раз – и твои зубы будут искать по всему коридору.
Её голос, тихий и чёткий, прозвучал как ультиматум. Николо фыркнул, но отступил:
– Ладно, герои. Но это не конец.
Когда они остались вдвоём, Кьяра протянула Андреа руку:
– Спасибо. Хотя я сама справилась бы.
– Вижу, – он потирал ушибленный бок. – За что он тебя так?
– Я отказалась дать ему конспекты по химии. Кажется, он привык, что все прыгают по его свистку.
Они вышли под навес, где дождь стучал по крыше, как дробь. Кьяра достала из сумки зонт:
– Ты сегодня странно выглядел. Как будто видел призрака.
Андреа напрягся:
– Просто плохо спал.
– Или что-то скрываешь, – она пристально посмотрела на него. – У меня чутьё на секреты.
По пути домой Андреа ловил на себе её взгляд – проницательный, чуть насмешливый. У её дома, старинного особняка с облупившейся штукатуркой, она остановилась:
– Знаешь, в Турине я научилась двум вещам: плавать быстрее всех и распознавать ложь. Не ври себе, Андреа.
Она исчезла за дверью, оставив его под дождём с кашей в голове. Он шёл домой, и образ Кьяры вытеснял вчерашние страхи: её сжатые кулаки на физре, стальной взгляд при столкновении с Николо, тихий голос, обещавший защиту. Внезапно он осознал, что впервые за долгие месяцы думал не о беге, не об отце, не о боли в колене, а о ком-то другом.
Дома отец молча разогревал лазанью. За столом Андреа спросил:
– Пап, а если человек совершил ошибку, но не нарочно Можно это исправить?
Отец положил ему двойную порцию:
– Ошибки – как трещины в асфальте. Сначала кажутся концом света, а потом понимаешь – они просто делают дорогу интереснее. Главное не упасть в них.
Позже, лёжа в темноте, Андреа вспоминал её слова: "Не ври себе". Он смотрел на трещину на потолке, похожую на карту неизвестной страны, и думал, что Кьяра Морелли похожа на дождь – нежданный, резкий, смывающий всё наносное. И в этом было что-то пугающее и необходимое одновременно.