– Мари, мне звонят… Перезвоню позже.
Я приняла вызов, даже не осознавая до конца, что делаю.
– Софи? – его голос был именно таким, каким я его запомнила – низким, с хрипотцей, будто прошедшим сквозь песчаную бурю. Мое имя на его языке звучало как-то по-особенному – не "Софи", а "Со-фи", с легким акцентом на второй слог.
– Эвон… – мое дыхание перехватило.
– Я хотел убедиться, что ты в порядке после вчерашнего, – он сделал паузу. – И услышать твой голос.
Солнечный свет, падающий на фиолетовые пионы, вдруг показался мне слишком ярким. Цветы, его голос, это странное чувство в груди – все смешалось в головокружительный коктейль.
– Я… – мой голос дрогнул. – Я в порядке. Спасибо за цветы. Они прекрасны.
– Как и ты, – его ответ прозвучал так естественно, что у меня перехватило дыхание. – Софи, я хочу увидеть тебя снова. Не из-за благодарности. Потому что когда ты смотришь на меня…
Он замолчал, и в тишине я услышала собственное сердцебиение.
– Когда я смотрю на тебя? – прошептала я.
– Ты смотришь так, будто видишь меня настоящего. А это… это редкость.
Линия оборвалась, оставив меня стоять среди ароматов кофе и пионов, с телефоном в дрожащей руке и миллионом вопросов, на которые у меня не было ответов.
Фиолетовые пионы на кухонном острове казались теперь не просто цветами, а целой вселенной, вторгшейся в мое пространство. Их лепестки, бархатистые и тяжелые от собственной роскоши, медленно раскрывались под утренним солнцем, наполняя воздух густым, почти одурманивающим ароматом. Каждый раз, проходя мимо, я ловила себя на том, что задерживаю дыхание – то ли от восхищения, то ли от тревоги. Они были слишком красивы, слишком… намеренны. Как и открытка с его именем – "Эвон А." – выведенным темными чернилами на плотной бумаге, которая ощущалась под пальцами как кожа.
Я доедала завтрак, механически пережевывая кусочки авокадо, но вкус не доходил до сознания. Взгляд упорно возвращался к цветам, а от них – к океану за окном. Волны сегодня были высокими и беспокойными, с белыми гребешками пены, разбивающимися о скалы. Они казались мне отражением моего состояния – бурлящего, неспокойного, полного вопросов без ответов.
"Он знает, где ты живешь", – шептал внутренний голос, заставляя меня вздрогнуть от внезапного холода, пробежавшего по спине. Я обхватила чашку с остывшим кофе, пытаясь согреть ладони, но тепло не приходило. Вместо этого в памяти всплыло его лицо – резкие скулы, тени под глазами, тот особый взгляд, который казался одновременно оценивающим и… понимающим. Слишком понимающим.