На остановке сошла только она одна и сразу же почти бегом побежала домой. Было поздно. Улица была тихая и пустынная с редкими светлыми пятнами по обеим сторонам дороги от высоких фонарей, казавшихся Ниночке в этот ночной час таинственными однорукими великанами.
В прежние дежурства, когда она выходила из автобуса, кто-нибудь обязательно выходил с ней, и, хотя она намного обгоняла попутчика, ей было спокойно, что вот сзади человек, который может защитить ее от ночного зла.
А сейчас Ниночка осталась одна и не слышала за спиной ничьих придающих ей уверенности шагов. Она старалась идти тихо, не стучать каблучками.
Улица немного поднималась в гору, вся просматривалась и в полумраке ночи казалась четкой и геометрически правильной: низкие светлые строения школ перемежались с многоэтажными жилыми башнями. В конце улицы, на десятом этаже такой башни спали ее неугомонные дети: Люська и Лёшка.
Ниночка улыбнулась и пошла еще быстрее, не спуская глаз с маленьких ярких точек – светившихся вдалеке окон ее квартиры. Боря, наверное, газету читает, не спит, ждет ее.
Сейчас ей было бы очень хорошо идти рядом с Борисом, опершись на его руку, прижавшись к нему. Хорошо и спокойно. Но Борис ее никогда не встречал. Сам бесстрашный, сильный человек, он не понимал, как это можно бояться? Кого и чего бояться? Да не чего и кого, а просто жутковато идти одной по длинной ночной улице. Даже если подбежит обыкновенная бродячая собака, и то страшно. Душа замрет, и летишь, боясь сделать лишнее движение, чтобы не показаться этой собаке подозрительной.
Улица образовывала узкий коридор, по которому свободно набирал силу ветер и дул Ниночке в лицо. Вот ближе, ближе ее дом. Вот их балкон, окна. И вдруг Ниночка увидела, что на балконе кто-то стоит, как бы вглядывается в темноту. Это же Борька! Дорогой мой! Беспокоится… Ей хотелось крикнуть ему: “Здесь я, Боря! Здесь!” Но, боясь нарушить тишину, она только подняла руку и стала широко размахивать ею на бегу. “Ах, ты, Боренька! Ну что он сейчас разглядит своими очками? Все-таки он любит меня, ждет, волнуется. На балкон вышел, простудится…” Ниночка сильнее стала размахивать рукой, чтобы Борис мог разглядеть, что это она, чтобы поскорее успокоился и обрадовался. Она запыхалась, глаза от ветра и чувств были полны слез.