Она почувствовала, как ноги стали заплетаться, по вискам на шею потекли липкие струйки, лицо горит, дышать нечем. Надо срочно решать, бежать дальше или нет, иначе умру. Ну, думай, решай!
Ноги сами перешли на шаг, руки опустились, расслабились. Внезапно бросило в жар – это перестал обдувать встречный поток воздуха. Лицо пылало, из горла вылетали хрипы со свистом, в широко раскрытых глазах метался ужас, началось удушье. Где-то в глубине мелькнуло: “Вот, оказывается, как смерть-то приходит”. Стараясь побольше захватить воздуху, Екатерина Алексеевна широко раскрывала рот, запрокидывала голову, отводила назад плечи, помогая расправиться грудной клетке, с силой втягивала воздух, но его все равно не хватало. Ужас проник внутрь – это точно конец.
Она в отчаянии подошла к невысокой ограде, повалилась на нее. Почувствовав себя хуже, повернулась, подыскивая более удобную для дыхания позу. Слезы текли и текли по потному лицу, не удерживаемые волей. Глаза время от времени в страхе оглядывали все вокруг, не видит ли кто? И тут же мысль: “Хоть бы кто-нибудь увидел, помог! Господи! Вот ведь себе устроила!”
Она принималась ходить взад и вперед, останавливалась, откашливалась. Постепенно дыхание успокаивалось, боль в груди затихала. Вытерев низом футболки красное лицо, еле волоча ноги, Екатерина Алексеевна побрела домой с твердой уверенностью, что это было в первый и последний раз. “Да, вот она физкультура, – продолжая кашлять и отплевываться, думала она. – Это не для меня. Надо правде в глаза смотреть. Какой уж тут бег?”
На другой день утром полусонный муж, почувствовав, что она не спит, спросил: “Кать, бегать?” Екатерина Алексеевна встала, оделась и снова вышла на свою площадку.
Как и вчера, она отсчет вела от того же столба, но бежала уже спокойнее, рассчитывая силы, дыхание. Она уже не думала о своих годах, фигуре, вольных или невольных свидетелях. Это, оказывается, все ерунда. Сейчас ей надо было доказать себе, что она человек. Волевой, сильный. Может себя заставить, преодолеть. Ей было приятно, что несмотря ни на что, она опять здесь, бежит. “Вот так, – думала Екатерина Алексеевна, – как решила, так и будет. Не надо было решать. А теперь – все”. Теперь сомнений больше не было, все встало на свои места.
Иногда мелькало знакомое “Катька-дура!!” Но Екатерина Алексеевна уже не была согласна с этим. “Посмотрим, – говорила она себе, – дура или нет”. Она старалась наступать на эту надпись и ждала ее на каждом кругу.