И еще очень хорошо помню, как заботилось о нас, детях, государство. Шел 1947 год. Страна залечивала нанесенные войной раны. Не хватало всего, и лучшим лакомством для нас был кусочек черного хлеба, слегка присыпанный сверху сахаром. Зато был бесплатный детский сад, куда ходили мы с братом. На все жаркое лето весь наш детский сад вывозили в дачное местечко Чули – в предгорную прохладу Копетдага, где росли урюк, ежевика, гранаты и шумела быстроструйная речка Чулинка. Незамужние нянечки, не сумевшие из-за войны обзавестись собственным потомством, делали все, чтобы мы не нуждались в материнском тепле и ласке.
Мы жили тогда в Ашхабаде, где семья моей мамы оказалась в результате трагических обстоятельств. Моя бабушка Ануш Сергеевна и дедушка Исай Романович – армяне из Нагорного Карабаха вынуждены были покинуть Родину в 1916 году из-за жестоких гонений со стороны османских властей, и через Каспийское море перебраться сначала в туркменский Красноводск, а потом и в Ашхабад, где до сих пор проживает солидная армянская диаспора. Дедушку я не помню, и ничего не знаю о его судьбе. Почему-то ни мама, ни бабушка о нем ничего не рассказывали. Будто его и вовсе не было. Может быть, из-за того, что, родив одиннадцатого ребенка, бабушка сказала ему: «Все, Исай, хватит! Больше в этом доме женщины для тебя нет». Она действительно такое говорила. Это утверждали многие, кто ее знал, в том числе, кстати, и она сама. Бабушка была решительна характером и остра на язык. И запросто могла перекрыть доступ дедушки в свою спальню. И он пошел искать другую? Не знаю. О том, что же произошло на самом деле и куда подевался дедушка, не рассказывал никто. Говорят, он был хорошим столяром-краснодеревщиком. Но это ровным счетом ничего не проясняет в их с бабушкой отношениях. Мой дядя по материнской линии, наверное, что-то знал, потому что долго хранил в сарае уличный фонарь со светоточкой и надписью: «Исай Романович Шахназаров». Такие раньше в обязательном порядке вывешивали на индивидуальные домовладения. Потом и этот артефакт куда-то исчез вместе с воспоминаниями о дедушке.
Несмотря на пережитое, бабушка не озлобилась. Я никогда не слышал от нее нареканий в адрес турков или азербайджанцев. Кроме родного армянского, она свободно говорила и на турецком, и на азербайджанском. Владела русским языком, хотя бы и со смешным армянским акцентом.