Слез не было. Была только злость.
И вдруг – крик. На поле прибежала сестра моей одноклассницы. Она закричала на них, как взрослый человек, с такой силой и уверенностью, что они тут же разбежались. Я поднялся, вытер кровь с губы и поблагодарил её. Было стыдно и горько. Но я знал: не сломался.
Дома тетя заметила синяк под глазом. Она подошла, встревоженно спросила:
– Riccio, что это с лицом?
Я, улыбаясь, ответил:
– Да все нормально, тётя, мяч отбил в пенальти… лицом.
Она вздохнула, не стала расспрашивать, просто взяла аптечку, аккуратно обработала рану, приговаривая себе под нос. Так закончился еще один день – с болью, но и с гордостью.
Конец лета наступил так же внезапно, как когда-то началось мое бегство. За это время дядя, кажется, окончательно забыл о разбитой двери – мама уже давно поставила новую, не хуже прежней. Всё выглядело так, будто ничего и не случалось. Я вернулся домой.
Меня встретили с объятиями… но всё же не мог отделаться от ощущения, что соскучились больше по моей рабочей силе, чем по моей персоне. Полежать на кровати я успел всего час. Уже через шестьдесят минут я таскал ведра с водой по огороду. Дедушка уже ждал – работа не ждёт. Я поливал саженцы, носил ведра с навозом, удобрял ежевику и виноградники.
Следующие дни прошли в посадках новых саженцев винограда. Я лазал по крышам и обрезал лишние листья на лозах – те самые, что бабушка потом использовала для приготовления её знаменитой дулмы. Её вкус – отдельная история: горячая, сочная, ароматная, она пахла солнцем и летом, и даже усталость от работы отступала.
Но самой тяжёлой частью стал день, когда мне пришлось лезть на виноградник, что взбирался по стене на пять метров вверх. На верхушке я должен был опрыскать каждую лозу специальным раствором. Он жутко вонял – смесь прокисшего хрена и серы – и, как мне сказали, категорически нельзя было допускать его попадания на кожу, в глаза или дыхательные пути. На мне была только старая бандана прадеда. Говорят, он был человеком с криминальной историей и даже якобы работал на один из картелей в молодости. Эта мысль придавала бандане некоего гангстерского шика… хоть она и не спасала от запаха.
В тот день солнце палило как бешеное, руки чесались от раствора, но я не жаловался. Я вернулся. А значит, снова часть семьи. Со всеми ее трудами, потами и ароматом винограда в полдень.