Синхронно.
Радостно.
Словно они уже знали: взрослые наконец поняли, что им нужно.
Катарина крепче прижала дочь к груди и улыбнулась. Впервые за долгое время будущее казалось не угрозой, а возможностью.
Возможностью создать мир, где быть особенным – значит быть принятым.
Где дети могут расти, не скрывая своих даров.
Где множественность – это богатство, а не проклятие.
25 марта 2028 года, пригород Праги.
Особняк стоял на холме в получасе езды от города, окружённый старыми липами и заросшим садом. Викторианская архитектура смешивалась с чешскими барочными элементами – результат множественных перестроек за два века существования.
Катарина медленно шла по заросшим дорожкам, держа Темпору на руках. Четырёхмесячная девочка необычно оживилась с момента их прибытия – поворачивала голову в разные стороны, словно рассматривала что-то невидимое для взрослых.
– Здесь жил профессор Морович, – объяснял риэлтор, пожилой мужчина в мятом костюме. – Изучал какую-то эзотерику. После его смерти дом стоит пустой уже три года. Местные побаиваются – говорят, странные звуки по ночам.
– Какие звуки? – заинтересовался Томаш.
– Детский смех, голоса. Хотя детей там никогда не было. Наверное, ветер в старых трубах.
Темпора вдруг засмеялась – тихо и мелодично. И откуда-то из глубины дома донёсся отзвук – другой детский смех, едва слышный.
Риэлтор побледнел:
– Вот, видите? Акустические эффекты.
Катарина и Томаш переглянулись. Они понимали: звуки были не акустическими. Дом помнил детей из других времён, других реальностей. А Темпора могла с ними общаться.
Внутри особняк оказался удивительно светлым. Высокие потолки, большие окна, паркетные полы, которые скрипели мелодично под ногами. В центральном холле винтовая лестница уводила на второй этаж.
На стенах висели портреты предыдущих владельцев – целые поколения семьи Моровичей. Но Катарина заметила странность: на некоторых картинах изображены были дети, которых не было на семейных фотографиях.
– А эти портреты? – спросила она у риэлтора.
– Профессор их сам писал. Говорил – дети из его исследований. Странный был человек. Утверждал, что изучает "альтернативные варианты семейной истории".
Темпора протянула ручку к одному из портретов – девочке примерно её возраста в старинном платье. Картина слабо засветилась, словно отвечая на прикосновение.