Как всегда бывает у людей, а?
Микаэль не собирался разнимать дерущихся или помогать раненым. Он лишь хотел отыскать Анджелу, чей запах усилился в разы возле этих злосчастных винных бочек.
– Микаэль! Я здесь! – Анджела бежала к Микаэлю, размахивая запечатанной бутылью. – Я подумала, что нам на дорожку неплохо будет взять ещё немного вина… а то мне вдруг стало страшновато вот так сразу всё менять!
Анджела ещё улыбалась, когда на неё налетели два сцепившихся в рукопашной потасовщика. И даже когда один из драчунов оступился, неловко взмахивая рукой, и его нож вонзился прямо в грудь Анджелы, улыбка на губах девушки померкла не сразу.
– А-а-а! Убили, убили!
– Стражники!
– Огня, несите огня!
– Лекаря!
Микаэль целую вечность преодолевал этот десяток шагов – тех, что отделяли его от лежащей на каменных плитах Анджелы. Десять шагов. Бессчётные века, снова разделившие их.
– Нет… Нет. Нет, нет, нет, нет, не-е-ет!
– Я не хотел! – Невольный убийца Анджелы не успел сбежать, его уже держали подоспевшие стражники. – Я случайно! Это случайность! Я не хоте-е-ел!
«Выпусти меня, – волк внутри Микаэля больше не скалил зубы попусту. Он был готов убивать – молча и жестоко. – Выпусти меня…»
– Я не хотел, не хотел, н-н-н… – торопливое бормотание сменилось истошным криком. Толпа ахнула и раздалась, обезумевшие от страха люди бежали, не чуя ног под собой. А огромный чёрный волк, растерзав убийцу Анджелы, мчался за бегущими следом – полосуя когтями каждого, за кем оставался шлейф винного запаха, ляская острыми зубами над ушами голосящих женщин, брезгливо отшвыривая с дороги пьяных стариков. В разбитые винные бочки волк сбрасывал факелы со стен домов, и скоро вся площадь полыхала, как одно гигантское огненное озеро. Тело Анджелы волк извлёк из огня неповреждённым, закинул себе на спину и исчез, перемахнув через городскую стену возле запертых ворот.
Ещё нескоро перепуганные жители выбрались из своих домов. Никто из тех, на ком остались шрамы от когтей и зубов волка, больше в жизни не притронулся к вину. Дочь судьи Тартарини сочла появление оборотня знамением свыше, отказала долгожданному жениху и постриглась в монахини. А старику Луиджи пришлось заколотить окна и двери своей лавки и пуститься на старости лет в чужедальние края. Ведь именно из-за его старшей дочери Анджелы в город пришёл оборотень – хорошо, хоть дозволили живыми уйти, а то кое-кто поговаривал, что неплохо бы для острастки всю семью Паризелли отправить на костёр как чернокнижников.