– Его превосходительство Елюй Чуцая просил передать тебе, в случае если Джучи не приедет сам на совет, пощады не будет ни ему, ни его родне, ни всему улусу. Решай сам Бату-хан на какой ты стороне. – сказал таинственный посланник и пока Бату, растерянно таращил глаза, растворился в ночи, точно и не живой человек был, а деймон ночи.
Вожак стада, старый джегетай про которого все забыли, собрав последние силы, внезапно привстал на передние ноги и дернулся в сторону хана Джучи. Первенец Чингисхана отшатнулся и, потеряв равновесие, чуть не упал со скалы вниз, балансируя на самом ее краю.
– Стреляйте в него. Убейте его. – забыв про все, что только что говорил, испуганно закричал Джучи.
Тука-Тимур мгновенно взметнул лук и натянул тетиву, но Бату легким движением руки остановил его.
– Отец, одумайся и присягни Угедею. Это наш единственный шанс. – словно не замечая опасности от раненого джегетая, произнес Бату своему отцу,
– Тука, стреляй. – закричал хан, но было поздно. Джегетай вцепился в рукав ватного халата и резко дернул, так что Джучи, падая, налетел головой на черный валун. Малахай откатился в сторону и кровь из разбитого черепа забрызгала гранитные камни. Могучий в скорой смерти куман на этом не остановился и еще сильнее вцепился в руку Джучи, прогрызая ее насквозь, и волоча хана по камням, словно отмщая за утерянную семью.
Подождав немного, когда джегетай обессилел в своей злобе, Бату подошел ближе и вонзил до рукоятки острый хорезмский кинжал сзади в загривок мула. Два трупа, хан и лошадь лежали вместе на горной площадке.
– Ты слышал Тука-Тимур? Отец, умирая, назвал меня наследником улуса. – Бату повернул голову к брату с легким прищуром, оценивая опасность угрозы.
– Я все слышал брат Бату. Ты теперь Хан – тихо произнес Тука-Тимур и опустился, признавая это, на одно колено.
Бату чуть улыбнулся и снова взглянул на дальние горы, но солнце уже село за ними.
– Надо спускаться и привести в Джент тело отца Джучи. И организовать похороны, достойные великого хана, которые не видела здешняя степь. – сказал Бату. – И еще ты поедешь в Каракорум с вестью к его превосходительству Елюю Чуцая.
Немногословный Тука-Тимур снял малахай и почтительно склонил голову.
Глава 1. Греческая колония Матарха (бывшая Тмутаракань). Апрель 1235 г.
Голова болела нещадно, словно затянутая в раскаленные железные обручи, в горле сушила засуха, как жарким августовским днем в южной степи. Всеволод тяжело разлепил мутные глаза и лениво отмахнулся от разбудившей его назойливой мухи, потом охая поднялся с лежанки и, тяжело ступая, добрался наконец до потемневшего от времени дубового стола. В рассохшейся деревянной чарке, стоящей на столе, оставалось на дне еще на пару глотков теплого и сильно выдохшегося кваса.