Спустя недолгое время, удовольствовавшись короткой, но глубокой медитацией, его превосходительство сделал пас рукой Ча Цянь, разрешая тому начать гунфа-ча (прим. – китайская чайная церемония).
Сначала церемониймейстер взял в руки чаху (прим. – китайский чайник) из бледно-красной меди и промыл его насквозь горячей водой, потом бережно высыпал внутрь горсть зеленого чая. Потом добавил в чайник еще чистой воды. Листочки начали просыпаться. По традиции Ча Цянь еще три раза залил чайник, каждый раз увеличивая время заваривания и, наконец, удовлетворившись цветом, медленно разлил густо-зеленый чай по фарфоровым голубым пиалам.
Церемониймейстер бережно поставил чайник на деревянную чабань (прим. – китайская чайная доска) и подождал немного, ожидая дальнейших приказаний от его превосходительства. Не дождавшись их, почтенный Ча Цянь степенно удалился. Можно было начинать разговор.
«Испил вина, но дорога длинна, мечтаю только о чае.
От полдневного солнца…»
– продекламировал вслух Елюй Чуцая, наслаждаясь первым, самым чувственным глотком.
«От мысли о чае жажда сильнее вдвойне.
В дверь постучусь – в крестьянском дому напиться позволят мне».
– закончил знакомую строфу европеец.
– Ты, как всегда, изыскан и начитан, друг мой. Откуда ты знаешь стихи Су-Си (прим. – китайский поэт 11 века)? Впрочем, можешь не отвечать. Пусть это останется твоей тайной. – сказал Елюй Чуцая и обратился с царевичу. – Какие новости у тебя Хонгор? О чем щебечут наши верные птички при императорском дворе?
– Для начала Великого Курултая все почти в сборе. Сегодня в Каракорум прибыли Мунке и Хулагу – сыновья покойного великого нойона Толуя. Остановились они, как и предполагалось, в своем дворце. Дети хана Джучи Бату и Орда-Ичен тоже уже недалеко. Ожидаем их со дня на день. – ответил нукер.
– Слава Будде Амитахбе! – советник Елюй Чуцая исповедовал по очереди то буддизм, то конфуцианство. И то, и другое было дозволено при дворе Великого хана. – Как здоровье глубокоуважаемого хана Чагатая – хранителя нашего закона Ясы?
– Довольно хорошо для его возраста. Черный хан весьма умерен в еде и выпивке. – ответил Хонгар.
– В отличии от хана Угедея, к сожалению. – дополнил фразу его превосходительство и снова пригубил пиалу. Елюй Чуцая не понимал, как можно пить этот кислый кумыс, который так любил Угедей, отдающий грязной кобылицей и дурманящий мозг, вместо душистого бодрящего чая. – Зато у Чагатая есть другие, не менее страшные пороки – неумеренная гордыня и бешеный гнев.