Чингис сам возглавил самую крупную часть армии вторжения, вторую по составу доверил Джучи, как старшему сыну, ну а на третью, вспомогательную назначил братьев Чагатая и Угедея. Тогда-то видимо братья и сговорились, как отстранить Джучи от ханской власти.
Поход туменов Джучи был успешен и стремителен. Пока остальные силы тратили бессмысленное время в долгих осадах хорезмских крепостей, а потом в беспощадном уничтожении тысяч жителей, превращая благословенные оазисы в безлюдные пустыни, слава Джучи летела впереди него и древние города мирно покорялись перед ним. Особенно после Сыгнака.
Тумен Джучи достиг стен Сыгнака осенью 1219 года. По приказанию военачальника воинам было наказано щадить местное население, стараясь лишний раз не прибегать к насилию, словно он знал, что впоследствии эти земли отойдут к нему во владение.
Богатый местный купец по имени Хасан Ходжа сам пришел к нему с щедрыми дарами, бил челом и предложил договориться о бескровной сдаче город. Джучи снисходительно кивнул головой
На следующий день, голову убитого и растерзанного жителями купца выставили на базарной площади. И тогда рассвирепевший Джучи приказал стереть город с лица земли. Через семь дней от города и его жителей не осталось и памяти.
Следующий по пути богатый торговый город Джент встретил тумены Джучи открытыми воротами и жареными баранами. И старший сын Чингиса полюбил этот город, находящимся в оазисе полноводной реки Жандарьи.
А потом, когда его младшие братья Угедей и Чагатай не смогли справиться с осадой неприступного Ургенча, отец призвал Джучи им на помощь.
Город, озлобленный многодневной, но неумелой осадой, отказался сдаваться превосходящим силам, и Чингисхан приказал уничтожить его. Джучи, скрепя сердцем, выполнил приказ отца.
Вместо израсходованных осадой ядр для камнеметных машин, изготовленных китайскими мастерами, монголы сушили куски тутовых деревьев и разрушали ими древние стены. Потом семь дней горели кварталы и дворцы, поджигаемые сосудами с нефтью, пока не осталось чему гореть. Тех, кто выжил, дрожащих, обожжённых и оборванных, выгнали в голую степь. Ремесленников, женщин и детей дотошно отобрали, проверяя зубы и волосы, чтобы потом выстроить в бесконечные караваны и отправить в монгольские земли. Только каждый третий из рабов доходил по суровой степи до назначенного им места.