– Ты слишком молод, чтобы судить нас, – устало произнес Боримир. – Баскак, уезжая, сказал мне кое-что. Он сказал, что мы легко отделались, потому что он был в хорошем настроении. Но если в следующий раз кто-то посмеет поднять на них голос, он заберет дань не добром и не серебром. А людьми. Десять лучших парней и десять лучших девушек. Это цена твоей гордости, Ярополк. Двадцать наших детей. А теперь иди. И молись богам, чтобы твое лицо забыли до следующей осени.
Ярополк вышел из избы, чувствуя на спине их прожигающие взгляды. Он не был сломлен. Он был раздавлен. Он спас честь Миланы, но обрек на возможную смерть два десятка других. Решение, что зрело в нем, окрепло, но теперь оно было пропитано горечью вины. Старейшины никогда не изменятся. Они выбрали свою долю – медленно гниющего раба. Но он не мог оставаться здесь, неся на себе эту цену. Его путь лежал прочь отсюда. Подальше от тех, кого он невольно сделал заложниками собственной совести.
Он не пошел домой. Он пошел на то самое место у реки, где его тяжелый брус уже почти сроднился с песком. Там его ждали. Всеволод и Милана сидели у едва тлеющего костра, и их молчание было красноречивее любых слов.
Ярополк без сил рухнул на землю. Он долго смотрел, как темная вода уносит отражения холодных, безразличных звезд.
– Они правы, – наконец проговорил он, и голос его был глух. – Эта выходка стоила деревне всего серебра. Староста прав, это безумие.
Милана, сидевшая до этого неподвижно, резко повернулась к нему.
– Безумие? – ее голос звенел от сдерживаемых эмоций. – Ты знаешь, что сегодня было бы, если бы не твое «безумие»? Я знаю. Вся деревня знает. Баскак спал бы не в лесу, а в доме мкльника. А я… – она осеклась, но взгляд ее был тверд. – Ты поступил правильно, Яр. Я стояла там, на площади, и мне впервые в жизни было стыдно не за то, что мы слабые, а за то, что мы молчим. Ты не промолчал.
Всеволод, чью семью Ярополк уберег от осквернения, медленно кивнул. Но лицо его оставалось мрачным.
– Она права. Я обязан тебе, друг. Отец велел передать то же самое. Но… староста тоже прав. Баскак уехал злым. Он запомнил твое лицо. Что будет, когда он вернется в следующий раз? Что, если цена за твою смелость – это десять голов наших ребят, как он и сказал?
– Вот именно! Он вернется! – Ярополк вскочил на ноги, его подавленная ярость снова вырвалась наружу. – Он вернется и потребует свою цену! И они заплатят! Снова промолчат, снова отдадут! Вы что, не понимаете? Так будет всегда! Один раз мы откупились, в другой раз не сможем. И наши дети вырастут такими же, как мы – со страхом в глазах и вечным вопросом, почему мы не сопротивляемся. Они будут считать это рабство нормой!