– Дети всегда роднее и дороже матери, нежели отцу. Она их вынашивает, кормит грудью, заботится о них круглые сутки. Я вкладывала в них всю себя без остатка, была при них постоянно. А ты хоть и зарабатывал на содержание семьи деньги, что тоже немаловажно, находил для себя отдушину в другом месте. Праздник для тела и души куда привлекательнее, чем серые будни.
Зоя не упрекала мужа, а просто размышляла вслух. Ивану захотелось оправдаться, сказать ей, что так получилось, потому что именно ради неё и их будущего ребенка он отказался на время от секса с ней, однако он мужчина в расцвете сил со своими физиологическими потребностями. Да и случалось это всего несколько раз и лишь потому, что Томка сама навязывалась ему. А он, изголодавшийся по близости… ну не железный же он, в конце концов. Но тут Иван вспомнил, о чем они говорили в день помолвки и у него не повернулся язык высказать Зое всё это. Ведь многие мужья хранят верность при любых обстоятельствах, да и он не искал облегчения на стороне при первой её беременности, хотя и тогда Тамара пыталась завлечь его. Он промолчал, продолжая слушать Зою.
– Я не считаю себя очень набожной, однако теперь знаю точно: существуют потусторонние силы способные подавать знаки, которые предопределяют нашу дальнейшую жизнь. Возможно, то и есть Божий промысел. Тогда выходит: всё было суждено судьбой. Это Бог наказал нас.
– За что? – удивился Иван.
– Тебя – за предательство, за то, что повёл себя недостойно: свою похоть поставил превыше семьи и брака, нарушил заповедь «не прелюбодействуй». Меня – за то, что упивалась своими переживаниями. Обида сжигала меня изнутри, она не давала мне жить и дышать. Я не могла справиться с собой. Наш эгоизм превысил чувство ответственности за детей, вот мы и упустили Алёшу. Я упустила!.. И зло свершилось! Смерть нашего сына предсказал мне старец!
– Ты… о чём? – озадачился Иван.
Он подумал, что с ней творится что-то немыслимое.
– О видении. Пригрезившийся мне старец говорил ужасные вещи. Я не хочу повторять их вслух.
Зоя поднялась на ноги и вновь отрешилась от всего мирского. Она ещё долго стояла, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону, молча прощаясь со своим малышом.
«Возможно, её душа соприкоснулась сейчас с душой нашего сыночка», – пришла Ивану в голову мысль.