– Да, – кивнул он, – так все и было, – он еще раз посмотрел на исписанные листки бумаги и добавил: – Значит, из-за книги мне начали сниться кошмары? Или нет?
Но вот о том, что это были за кошмары, Морару мог сейчас только догадываться. И почему-то ловил себя на ощущении, что ему не очень-то и хочется о них вспоминать. Он достал еще одну сигарету, закурил и попытался сосредоточиться на головной боли, которая, хоть и ослабла, но уходить вовсе не собиралась.
– Привет, дружище, – раздался голос у него за спиной.
Голова вмиг прояснилась, мир вокруг стал почти целиком родным и понятным. Не хватало лишь одной маленькой детали.
– Давно не виделись, – голос прозвучал теперь чуть поодаль, около двери.
– Кто это?
Морару затушил сигарету, подошел к двери, выглянул в коридор. Никого.
– Ууу, вижу к нам вернулись старые проблемы, – насмешливо произнес голос откуда-то из спальни. – Ну так иди сюда, познакомимся заново.
В спальне тоже было пусто.
– Где ты? – спросил он.
– Зеркало, – отозвался голос.
Но ни у зеркала, ни тем более за ним, разумеется, никого не было. Если только…
Вот умница.
…в нем.
Давай снова знакомиться. Матей понял, что голос звучит не в комнате. Он звучал внутри его собственной головы. Отражение в зеркале ехидно осклабилось, хотя собственное лицо Морару, как ему казалось, оставалось совершенно неподвижным. Я твой очень-очень старый друг.
«Конечно, – подумал Морару. – Ты звучал в моей голове, когда я писал свою первую книгу. Успокаивал меня, когда я хоронил отца. Отговаривал меня жениться. Радовался, когда я разводился. А теперь пришел навестить меня в больнице».
Когда вернулась Настя, Матей Морару, писатель, которого странные ночные кошмары довели до бессонницы и нервного срыва, почти все вспомнил и был готов приступить к терапии. О, это будет интересно. Голос в голове звучал радостно и возбужденно.
Первое, что Морару увидел, когда вышел из палаты – панорамное окно во всю стену, такое же, как в «его кабинете». Рядом с окном расположились пара удобных кожаных кресел серого цвета, стеклянный столик и горшок с неизвестным ему растением ядовито-зеленого цвета. Вид из окна мало чем отличался от виденного ранее: бескрайние леса да очертания гор вдалеке, обрамленные облаками. Серо-сизый уличный свет падал на начищенный до блеска кафель, такой холодный, что он почувствовал это даже сквозь свои мягкие тапочки. Это ощущение вместе с пугающей бесконечностью лесного пейзажа заставили Матея Морару поежиться второй раз за утро.