– Клара… – его голос был низким и строгим, когда он увидел содержимое. На дне лежали два небольших, но аппетитных яблока. Он поднял взгляд на дочь, и в его глазах читалась укоризна. – Так ведь нельзя.
– А с голоду умирать можно? – резко ответила девушка, подняв подбородок, взгляд упрямый. – У тебя должны быть силы, чтобы выбраться отсюда, – добавила позже, и голос стал чуть мягче, но все же остался твердым. – Так что просто ешь.
Чарльз усмехнулся, и взяв одно из яблок, с легкостью приложил усилие, разломив его на две части грубыми руками. Протянув большую половину дочери, он улыбнулся:
– Подели со мной скромный ужин, – сказал мужчина тихо.
Клара, улыбнувшись в ответ, взяла предложенный кусок.
– За свободу, – произнесла девушка, поднимая руку с яблоком вверх, словно это был бокал на торжественном празднике.
– За твою свободу, – почти шепотом произнес отец, подняв яблоко к губам.
Хруст яблок был единственным звуком, эхом отзывающимся в холодном помещении.
– Помнишь, как ты прятала яблоки за пазухой, когда была маленькой? – вдруг сказал Чарльз, глядя на дочь с мягкой усмешкой. – Даже не ела, все тащила мне в мастерскую.
Клара коротко рассмеялась, и взгляд ее потеплел.
– А ты каждый раз притворялся, что не заметил.
– Конечно, – хмыкнул он. – Иначе ты перестала бы приносить.
Клара невольно застыла, держа в руках недоеденный кусок яблока. Ее взгляд стал отстраненным, и она погрузилась в размышления. Чарльз заметил это. Он вытер остатки яблока с губ и, глядя на дочь, спросил с легкой улыбкой:
– О чем думаешь?
– Что? – спросила девушка, возвращаясь в реальность.
– Я понимаю, что гении часто о чем то думают, но ужин сам себя не съест, – ухмыльнулся отец, кивая на яблоко, которое она по-прежнему держала в руках, не торопясь закончить.
– Да, наверное, – ответила брюнетка, но ее глаза все еще были полны размышлений.
Клара перевела взгляд на отца и уже менее весело сказала:
– Мне только на пять минут разрешили остаться…
Тон ее голоса стал тише, и Чарльз протянул руку через решетку и нежно провел ладонью по ее длинным волосам.
– Клара, – начал он тихо, но с твердостью в голосе, – ты не можешь рисковать своей безопасностью ради нас. Мы все пережили многое, но ты не должна идти на такой шаг. Все хорошо, дочь моя. Ты можешь пойти домой, и ни о чем не ду—