В заколоченном доме заколоченный вход.
А когда-то тут жизнь, родилась и жила,
И в колонке, что рядом, водица текла.
В казане на печи щи варились на всех!
Здесь бывал женский плач. И звенел детский смех!
Из него уходили в сорок первом на фронт,
Ну а те, кто вернулись, продолжали свой род.
Спозаранок молились. Пыль сдувая с икон,
И надеялся всякий, что теперь то уж он.
Будет Богом прощённый. И услышанный им.
И откроются двери ко всем благам земным.
Но на всякий там случай, мастерили портрет.
Фотографию Сталина, взяв из тех же газет.
Зная точно: за это, нет расстрельных статей,
Ну, а значит нет срока! Тюрем нет! Лагерей!
Он как тот оберег с мощной силой своей!
Сохранит от ненастья, от случайных смертей!
Даст работу, а голод, стороной-то пройдёт.
И глядишь чьи-то жизни второпях заберёт!
И портрет сей висел в каждом доме. В углу.
А пришедших гостей, провожали к столу.
Те, приметив вождя у креста, где Христос,
На того, кто кормил их, не писали донос.