Посланцы, отправляемые «владыками» к человеку, ясно символизируют воздействие пробуждающее «мировое яйцо», воздействие выводящее его из состояния сна, состояния свёрнутости в самое себя. Эти символы говорят нам о том, что «первое Я» пробудилось от своих счастливых грёз под воздействием ощущений от этого самого, окружающего его «ничто». Так ли это? С той же долей вероятности, я мог бы предположить, что «первое Я» пробуждают воздействия «божественного мира». Как знать. Возможно, этот момент мы проясним в дальнейшем.
Наш герой является к «громам», к «владыкам смерти», и это символизирует пробуждение «первого Я» в зияющей пустоте. Здесь мы не находим сложной символики, которая могла бы объяснить нам мотивацию «первого Я» приведшую к воспламенению первого большого взрыва, но нам символически указывается на то, что спровоцировала это проявление «Я» именно пустота пространства символизируемая здесь «владыками смерти». Когда человек является к владыкам, те заявляют, что раз уж он вознамерился стать повелителем мира, что вполне естественно для образа символизирующего «первое Я», ведь именно оно будет творцом всей вселенной, так вот, он должен съесть всё предложенное ему угощение, и дают ему огромное блюдо с праздничным кушаньем. Совершенно очевидно, что перед нами очередной образ безграничной, окружающей «первое Я» пустоты, которую оно должно заполнить первым большим взрывом. Хотя, как часто и бывает в мифах, здесь есть заметное искажение логики. Ведь «первое Я» не будет пытаться втянуть, поглотить эту пустоту, оно попытается, безгранично расширившись, заполнить её собой, слившись с ней таким образом. То есть, формально можно было бы говорить о поедании первого большого взрыва пустотой. Но, если учесть, что своим бесконечным распространением, первый большой взрыв пытается заставить пустоту исчезнуть, мы вполне можем говорить здесь о поглощении этой самой пустоты пространства, символизируемой огромной тарелкой с кушаньем. Символ поедания, в образах первого большого взрыва, нередко встречается в мифологии.
Человек не может съесть всё, предложенное ему хозяевами, что совершенно прямо указывает нам на неспособность взрыва к бесконечному расширению, на неизбежность остановки и обращения назад к своему источнику, к сжатию в точку, то есть, на то, что эта попытка обречена на неудачу. Дальше, как это встречается в мифологии очень часто, следует ещё один образ того же. Боги предлагают человеку сыграть в мяч. Так же, как образ богов индуизма пахтающих океан, образ игры в мяч читается прямо и просто. Одно движение мяча вперёд – это расширение первого большого взрыва, и одно движение назад – это его сжатие, схлопывание в точку; вот и вся игра. Боги играют с человеком железными мячами и, в итоге, убивают его ими. И здесь тоже всё очень просто. Смерть – самый простой и понятный образ сжатия, схлопывания большого взрыва в точку, а железный мяч – ясное указание на плотность этой точки, на мощь этого сжатия. Мы совсем недавно говорили о камне, который Крон проглотил вместо своего сына Зевса. Убитого богами человека хоронят – ещё один образ того же сжатия, сворачивания «первого Я» внутрь самого себя. То есть, этот небольшой эпизод, несколькими повторяющимися образами ясно указывает нам на первый круг творения, от устремления «первого Я» к «божественному миру» и воспламенения взрыва, до его схлопывания в точку.