Ответ пришел быстро. Почти мгновенно. На персональный голографический проектор Крона выплыло лицо Светоносова. Гладкое, словно отполированное, как стены Центра. Улыбка – ровная, выверенная, демонстрирующая безупречный набор зубов и абсолютное отсутствие тепла. Голос звучал, как записанное сообщение высочайшего качества: чистый, бархатистый, лишенный каких-либо случайных обертонов.
«Крон. Получил ваш запрос.» Светоносов слегка склонил голову, взгляд скользнул по невидимым данным перед ним. «Коэффициент неэффективности Сектора G-Гамма находится в рамках статистически прогнозируемых колебаний для зон данного типа. Рута осуществляет постоянный мониторинг. Повышенное внимание к локальным аномалиям, не имеющим стратегического значения, может отвлекать ресурсы от глобальной оптимизации. Запрос отклонен. Продолжайте наблюдение за утвержденными приоритетными потоками. Светоносов, завершение связи.»
Голограмма погасла, оставив после себя лишь легкий запах озона и ощущение… закрытой двери. Тяжелой, бесшумной, непроницаемой. Крон не удивился. Он почти ожидал этого. Светоносов был не просто начальником; он был жрецом Руты, ее земным воплощением в стенах Центра. Его вера в непогрешимость Системы была абсолютной, фанатичной. Любое сомнение, даже самое крошечное, техническое, воспринималось как ересь, как личная некомпетентность вопрошающего.
Крон медленно перевел взгляд обратно на главный экран. Потоки данных текли ровно, зеленые индикаторы мигали успокаивающе. Город «Ось» сиял за окном, выточенный до кристального совершенства. Совершенного, холодного и безжалостного. Его взгляд снова задержался на крошечном, упрямо краснеющем индикаторе Квартала-Гамма. Сектор G. Где-то там, в этой старой, «исторической» части города, жила его мать. Фаина Гонтова. Он не видел ее… как давно? Месяц? Два? Время в «Оси» текло ровно, как данные по оптоволокну, но визиты в Гамму всегда казались каким-то анахронизмом, выбивающим из безупречного ритма его жизни.
Он стер запрос Светоносова из буфера. Пальцы снова замерли над сенсорной панелью, готовые вернуться к утвержденным потокам. Но в его глазах, обычно таких же пустых, как экран в режиме ожидания, на мгновение мелькнуло что-то. Не тревога еще. Не бунт. Сомнение. Крошечное, почти невидимое, как пылинка на безупречном кристалле. Пылинка, которая, упав в нужное место, могла вызвать трещину. Он смотрел на мерцающий красный индикатор, и город за окном внезапно показался не таким уж безмятежным. Не таким уж без теней.