Как я уже сказал, только Галай занимался своим делом, Ипатий же не занимался ничем. Он сидел с чересчур прямой спиной, не касаясь спинки кресла, на котором сидел. Перед ним стояла отодвинутая тарелка со скелетом перепёлки, про который можно было сказать, что он полностью подготовлена к выставлению его в анатомическом музее. Создавалось впечатление, что этот бренный скелет перепёлки пролежал лет 20 в пустыне под палящим солнцем после того, как мельчайшие остатки плоти были обглоданы ночными насекомыми этих неприветливых мест, а песок и ветер завершили его полировку. Сам Ипатий смотрел строго перед собой, и на его лице не отображалась ни единая эмоция.
Завершая молчание, ИИ продолжил: «Сейчас я расскажу вам короткую историю, у которой не будет финала, и ваша задача будет заключаться в том, что придумать финал, который по-вашему, и повторюсь – только по вашему мнению, будет достоин сей истории.» – Он поднял брови и округлил в очередной раз глаза, ожидая от меня реакции на сказанное им. Я в свою очередь наклонил голову набок, и сдвинул брови, всем видом давая понять, что размышляю… Потом глубоко вздохнул и резко выдохнув кивнул. По моему мнению это должно было убедить моего собеседника в полной готовности к пониманию всего того, что я выслушал до этого и что услышу далее.
– Ну вот и хорошо, – улыбаясь снова, отреагировал ИИ: «Предупреждаю, что история может прерваться на самом непредсказуемом месте и продолжать её придется тебе!»
В голове у меня зашелестели осенние листья, шум дальнего дождя, и я погрузился в историю, которую мне трудно назвать рассказом, поскольку я, каким-то невообразимым образом стал невидимым, сторонним наблюдателем событий, о которых далее пойдет речь.
По пыльной дороге, ведущей в славный город Трир, что расположен на западе земли Рейнланд-Пфальц, ехал рыцарь в черных доспехах. По царапинам и зарубкам, оставленными врагами воина, было понятно, что обладатель некогда новой, матово-черной защиты побывал в серьёзных боях во славу своей веры. Он ехал с чувством исполненного долга перед Богом. Он отдал лучшие годы жизни борьбе за обретение другими народами истинной веры, ради обретения ими же царствия небесного. Звали рыцаря Бегбард Церингенский, и возвращался он домой, чтобы унаследовать Церинген, после внезапной кончины своего отца, Бертольда Первого Бородатого. Поступь его коня была тяжела, он много часов, без отдыха вез своего огромного в латах хозяина по пустынной утренней дороге.