Бегбард торопился в Трир для того, чтобы сделать запись в книге тамошнего бургомистра о вступлении им в наследство, дабы исключить отторжения земель в пользу короля Филиппа Первого, который принял для таких случаев закон, сокращающий время объявления наследников до одного месяца. Это было крайне интересно короне, поскольку большинство наследников земель, как носители истинной веры находились в дальних походах, а их престарелые отцы умирали кто от возраста, кто от тоски, а кто и просто от болезней, приобретённых ещё в разгульные годы своей зрелости, и теперь медленно, но верно убивающих их.
Наш путник, всю ночь не покидавший седла задремал, ослабил поводья, и очнулся лишь тогда, когда ветви кустарника издали неприятный звук, ещё больше царапая видавшие виды латы. Его конь, почувствовав слабость повода замедлил ход, и забрел в ближайший к дороге кустарник, чтобы утолить голод молодыми побегами акации. Небольшие шипы растения доставляли коню болезненные уколы, но голод был сильнее их, и животное жадно поглощало сочную зелень, не обращая внимания на эту малость. Бегбард натянул поводья и поняв, что дальше продолжать путь без еды и отдыха ни он, ни его верный конь больше не могут, поднял голову, и оглядев окрестности увидел дом, расположенный на ближайшей возвышенности, который представлял из себя каменное строение с тремя строениями поменьше позади него. Рыцарь уверенно повернул коня в сторону дома, и через короткое время уже въезжал на задний двор сего хозяйства. На громкий лай лохматого, похожего больше на овцу, чем на собаку пса, из дома вышел аккуратно одетый человек, по всей видимости вставший с кровати достаточно давно, невзирая на ранний час.
– Добрейшее утро хозяин – Поприветствовал его Бегбард: «Меня зовут Бегбард, и я еду в Трир, до которого остался день пути, но мы с моим конем изрядно устали, и нам необходим отдых. Можешь ли ты предоставить нам кров и еду? Я заплачу.» – В те времена, слышать от рыцаря, возвращающегося из похода об оплате было несколько удивительно, поскольку, пользуясь своим статусом, они не отягощали себя оплатой еды и ночлега.
– Если господина устроят условия моего простого быта, я с радостью помогу ему с этой безделицей. И по правилам гостеприимства не возьму с него оплаты, – Так ответил местный виллан, а именно такой статус был у крестьянина, поскольку он обладал правами «лично свободного» человека, и платил ренту своему синьору. Судя по всему, дела у него шли хорошо, в загоне толпились овцы, по двору свободно разгуливала разная птица: куры, гуси, утки, а откуда-то из дальней постройки раздавалось мычание коров, что говорило о зажиточности собственника дома, да и сам дом выглядел прекрасно, показывая путникам, приезжающим и проходящим по этой дороге свои свежевыбеленные бока, и красную черепичную крышу.