Судя по удовлетворенным лицам собеседников, им понравилось то, что они услышали друг от друга, и рыцарь сошел с коня, разминая затекшие суставы.
Немного грузный, но бодрый крестьянин представился Хольцем, и взяв коня за удила отвел его к кормушке с сеном, поставив рядом небольшую кадку с водой. Тот принялся пить, не обращая пока внимания на сено, его бока раздувались от глубоких вдохов, а ноздри раздувались при выдохе после каждого большого глотка воды. После того, как конь утолил жажду, Хольц расстегнул постромки и снял с него седло, что принесло животному несомненное облегчение, и он наконец, встряхнув своей черной гривой принялся за пережевывание сена.
Удовлетворенный увиденным, рыцарь попросил крестьянина помочь ему снять защиту, и после недолгого разоблачения, последовал за хозяином в дом.
Войдя в просторную первую комнату и увидев большой лежак, он грузно опустился на него и тут же забылся беспокойным сном.
В небольшой комнате, расположенной в дальнем углу дома, в огромной, обвязанной железными обручами бочке сидел наш герой по горло в тёплой воде, с полузакрытыми глазами. Он испытывал необычайное удовольствие от тех простых вещей, которых зачастую не мог себе позволить, находясь в походных условиях. С его давно немытых волос стекали капли воды и он смотрел на гобелен, висевший на стене перед ним, на котором были изображены пастушки, играющие на деревянных флейтах, вокруг которых, в тени деревьев паслись овцы.
Рядом с бочкой, на высоком стуле стояла большая кружка с напитком, к которой Бегбард ещё не прикоснулся, и поэтому нетерпеливая пена струилась по её деревянному боку. В голове у Бегбарда проносились видения долгих лет скитаний по чужим землям, битвы большие и малые, лишения и много ещё всяких разных значимых и не очень событий. Этот калейдоскоп прервал раздавшийся с улицы крик молодой девушки: «Ну, пошла, пошла!» – это младшая дочь виллана, которая по всей видимости загоняла непослушную корову в стойло, поскольку уже наступил вечер и через маленькое окошко в комнату не пробирался дневной свет.
Сидя за накрытым столом, и наконец отпив пива из той самой кружки, что стояла на стуле возле бочки, Бегбард внимательно смотрел на всё семейство крестьянина, которое расположилось поодаль напротив стола. Сам Хольц, его ещё сохранившая следы миловидности жена Грета, два мальчика лет восьми-девяти Брут и Николас, и наконец юная, унаследовавшая лучшие черты от обоих родителей дочь Хольца.