Возле рощи, отдельным табором, с ровными рядами шатров военного образца, выставленным караулом и наверняка скрытыми секретами по периметру встала казачья сотня возглавляемая странными монахами – воинами. Перед палатками на высокой пике, золочённым навершием обращённой к темнеющему небу и молодым звёздам величественно возвышалась хоругвь червлёного полотнища с изображением Спаса на крови.
Хоругвь и головной шатёр охранялся оружными казаками, что выдавало не только стальную дисциплину в отряде, но и какую-то необходимость, ведомую не всем. Чья-то железная воля связала сотню мужчин, подчинила единой идее и принудила к выполнению установленных норм и правил. В самом лагере не было слышно ни весёлых залихватских песен, ни смеха у костра, когда ветераны рассказывают забавные побасенки из своей воинской жизни, а все разговоры между казаками велись приглушёнными голосами, да и те накоротке, скорее по необходимости, чем по желанию.
В головном, епископском шатре, в это время шло совещание, вёл его Епископ Иосиф Оранский из Архимандритов Слуцкого, того, что в Польше благочестивого православного монастыря и переведённый в Киево-Печерскую Лавру по Именному Указу в 1767 года, октября 25, и того же года возложены на него отличительные церковные знаки, утверждённые Высочайшей Грамотою. Переведён же он был под руку наместника Лавры преподобного отца Зосимы Валькевича, избранного на эту должность из блюстителей пещеры Преподобного Антония. Чем именно занимался Епископ в миру знала только Императрица и Самодержица Всероссийская Екатерина II Великая, и несколько её сподвижников, в церковных же стенах о деятельности Иосифа Оранского знал только сам наместник Лавры, да Патриарх Константинопольский Гавриил VI.
– Сотник, в ночи, до рассветного часу, придашь каждому иноку по пятёрке казаков, челны будут ждать за плёсом, который на излучине у начала рощи. Вы должны пройти тихо, а буде кто не дай бог встретиться на пути, придан немедленной смерти должен бысть! – тяжёлый отрывистый клёкот разносился из-под глубокого капюшона говорившего.
– Отче, ладно нехристи, или басурмане с татями, так ведь и православные души загубить можем.
– Не о том думаешь сотник, коли план сорвётся Малороссия опять будет втянута в кровавую междоусобицу, и уже не десятки душ погублены будут, тысячи и тысячи невинно убиенных, кровь и смрад пожарищ на долгие годы. Потому и говорю тебе, пролей кровь малую коли потребуется, но сбереги кровь большую. Я же с десятком твоих характерников, войду в город по рассвету, не таясь, будем этого нелюдя выдавливать с улиц на окраину, иначе он в Миргороде смуту устроит и в суматохе попытается скрыться. Но да мы с четырёх углов зайдём, со святыми дарами и иконами великими, а там и сигнал готовьтесь дать. Кресала у всех сухие, в запас возьмите трут и огнива, масла ромейского. Да не жалейте, когда на стога с сеном поливать будете, мелочь то, о которой сожалеть надобности нет.