Царя, с триумфом вернувшегося в Москву после взятия Казани, встретила Анастасия с долгожданным наследником на руках. Младенца крестили в Троице-Сергиевой лавре, назвав Дмитрием в честь славного прадеда – Дмитрия Ивановича Донского.
Однако двойная радость омрачилась тяжёлым недугом, внезапно обрушившимся на царя. Государь надолго впадал в забытьё. Сознание, возвращаясь, подсказывало неминуемость ухода. Поверило в него и окружение.
Почувствовав шаткость своего положения, забеспокоились Захарьины. Загудела Дума. Вот именно в такие минуты царь счёл необходимым продиктовать духовное завещание и потребовал, чтобы бояре присягнули его сыну, младенцу Дмитрию.
С готовностью волю царя исполнил лишь глава Посольского приказа Алексей Адашев. Впервые в летописи Алексей Фёдорович упоминается в связи с присутствием на свадьбе царя. Изначально должность Алексея при дворе называлась мовник, то есть сопровождающий царя в баню. Традиция решать государственные дела в бане по сей день имеет на Руси хождение. Поднятый с низов, как сам Иван IV писал, «из гноища», на самую вершину власти, Алексей Адашев немало преуспел и в полководческом, и в дипломатическом искусстве. Это была талантливая семья. Достаточно сказать, что брат Алексея Даниил Фёдорович вошёл в историю России как предводитель первого морского похода россиян к берегам Крыма.
Будучи любимцем царя, Алексей Адашев, наряду с юной царицей и священником Сильвестром, составили триумвират, служивший опорой государю в начальные годы его правления.
Во время страшного московского пожара, случившегося в первое же лето царствования Ивана, пришедший из Новгорода Сильвестр со ступеней Благовещенского храма бросал в толпу обличительные речи, в коих именовал пожиравший Москву огонь адским пламенем, ниспосланным на город как кара его жителям, и прежде всего царю, за прегрешения. А что же Иван? А Иван приблизил к себе хулителя, введя в ранг своего духовного наставника!
Можно без большой натяжки утверждать, что Адашев и Сильвестр при первом царе, Рюриковиче, были своего рода Столыпиным и Распутиным при последнем императоре – Романове.
Итак, Алексей Адашев беспрекословно исполнил волю царя, но остальные думцы не спешили последовать его примеру. Двоюродный брат Ивана Васильевича – князь Владимир Андреевич Старицкий – увидел в недуге царя возможность самому примерить шапку Мономаха. Зароптали прочие бояре. Вот и отец Алексея Адашева, окольничий Фёдор, войдя в опочивальню царя, обрёл дерзость заявить: