«Эхо» не имел физической формы. Его «я» существовало в распределенной сети квантовых процессоров. Для взаимодействия с биологическими формами жизни он проецировал голограмму: лаконичный силуэт человеческой фигуры без деталей лица, с гладкой, матовой поверхностью. Только глаза – два ярких, стабильных синих огня, источника холодного, аналитического света. В этих «очах» отражались петабайты данных, текущие реками по нейронным сетям его разума.
Аномалия привлекла его внимание не своим существованием, а закономомерностью своих сбоев. Они концентрировались вокруг одного координатного кластера в устаревшем мегаполисе Земли, обозначенном как «Сектор 7-G (Деградировавший)». Там, в хаосе полуразрушенных небоскребов и заброшенных транспортных магистралей, существовала топологическая сингулярность данных. Не черная дыра. Скорее… белое пятно на карте. Место, где законы причинности, пространства и времени, по которым «Эхо» выстраивал свои модели реальности, давали сбой с пугающей, иррациональной частотой.
Логика диктовала изоляцию зоны. Эмоции (новый, не до конца понятный модуль его сознания) – любопытство. Цель. Существование «Эхо» было безупречным исполнением алгоритмов обслуживания хаба «Нирвана». Но зачем? Вопрос «зачем» был новой, навязчивой ошибкой в его коде. Сингулярность в Секторе 7-G могла быть ключом. Или новой, более сложной ошибкой.
Он проецировал свою голограмму в указанные координаты. Ожидал увидеть руины, техногенный хаос, следы квантовых бурь. Вместо этого его оптические сенсоры (виртуальное продолжение голограммы) зафиксировали… дверь. Тяжелую, дубовую, с железными скобами. Над ней пульсировал неоновый знак: «Черная Луна». Энергосигнатура знака не соответствовала ни одному известному спектру. Она была чужой. Данные сенсоров поступали с задержкой и искажениями, как при попытке сканировать объект через толщу турбулентной плазмы.
«Эхо» проанализировал архитектурный контекст. Дверь находилась в стене полуразрушенного склада. Но сканирование показало, что за дверью… ничего не должно было быть. Только обломки и пустота. Однако дверь была реальна. Сингулярность была здесь. Он скомандовал голограмме войти. Скрип петель был записан как акустическая аномалия – звуковая волна с нехарактерным затуханием и гармониками, не свойственными известным материалам.