Отдернула руку, будто обожглась. И тогда, наконец, тело отреагировало. Глубокий, судорожный вдох ворвался в легкие, заставив вздрогнуть все существо. Воздух снова пах миндалем и чем-то еще… металлическим? Кровью? Она не видела крови. Только его, лежащего у подножия широкой дубовой лестницы, ведущей на второй этаж, в его кабинет-крепость.
Упал.
Это было очевидно. Нога зацепилась за ковровую дорожку? Головокружение? Он жаловался в последнее время на давление, но отказывался идти к врачу. «Пустая трата времени, Эмми. Я контролирую ситуацию».
Контролировал.
Мысль пронеслась, быстрая и остроконечная, как осколок. Контролировал. Прошедшее время.
И тут это случилось. Не паника. Не горе. Не страх. Волна. Горячая, всесокрушающая волна… чего? Не радости. Никогда радости. Но… облегчения? Такого острого, такого запретного, что Эмма вжала кулаки себе в живот, пытаясь подавить его, сдержать этот вздох свободы, готовый вырваться наружу. Предательское чувство поднималось по горлу, жгло глаза.
Она закусила губу до боли. «Нельзя. Никогда нельзя показывать. Они увидят. Всегда видят». Он научил ее этому. Даже мертвый, он учил.
Скрипнула половица наверху.
Эмма вздрогнула, сердце дико заколотилось, выбивая дробь страха. Она резко подняла голову, впиваясь взглядом в темный пролет лестницы. Никого. Только тени колыхались в такт ее собственному дыханию. «Воображение. Стресс. Ты сходишь с ума, Эмми. Как он и говорил». Голос его снова зазвучал в голове, ядовитый и знакомый.
Но звук был реальным. Или ей показалось? Дом был слишком большим, слишком пустым. Звуки в нем играли в странные игры.
С трудом поднявшись на ватные ноги, Эмма отступила на шаг. Ее отражение мелькнуло в огромном зеркале в прихожей – бледное, с расширенными зрачками, волосы выбились из привычной строгой пучка. «Неряха. Он бы ненавидел это». Инстинктивно она потянулась, чтобы поправить волосы, но рука замерла в воздухе. Зачем?
Взгляд упал на часы в гостиной. Массивные, старинные, подарок отца Маркуса. Стрелки показывали 11:47. Она ушла в сад всего на… сколько? Полчаса? Сорок минут? Чтобы подышать, чтобы уйти от его бесконечных звонков и придирок. Он был в кабинете, когда она уходила. Злился на что-то, хлопнул дверью. А теперь…
Телефон. Нужно вызвать… кого? Полицию? Скорую? Скорую уже поздно. Полицию. «Они придут. Увидят. Начнут задавать вопросы». Холод страха сменил краткое облегчение. Вопросы. Их будет так много. И ее ответы… будут ли они правильными? Достаточно ли убедительными? Маркус всегда говорил, что она плохо лжет. Что ее сразу видно насквозь.