Туман обволакивал кабину «Урала» жидкой ватой, скрывая даже фары. Глеб щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом молочном мареве. Его пальцы судорожно сжимали руль собственной машины, ехавшей за грузовиком Эмиля. Радио всё ещё шипело мертвым белым шумом, будто эфир вымер навсегда. Он вспомнил тени, мелькнувшие у заправки, – вытянутые, нечеловеческие. Было ли это игрой света? Сомнения грызли изнутри.
В кабине «Урала» царило гнетущее молчание. Инга прижалась лбом к холодному стеклу, следя за невидимым пейзажем. Валерия методично перебирала аптечку, проверяя содержимое. Роман дремал в углу, его дыхание было подозрительно ровным. Эмиль резко свернул на обочину, заставив всех вздрогнуть.
– Что случилось? – Глеб выскочил из машины, подбежав к грузовику.
– Знак, – Эмиль указал вперед.
В метре от бампера торчал ржавый дорожный щит: «Въезд воспрещён. Опасность». Ни пояснений, ни стрелок. Только эти слова, выцветшие до бледно-красного.
– Опасность какая? – Валерия прислонилась к дверце, её голос дрогнул.
– Не указано, – Эмиль пнул знак. Тот закачался, издав скрежет. – Но назад не вернёмся. Помните?
Глеб обернулся. Трасса Е-13 позади них тоже растворилась в тумане. Оставался только путь вперёд – узкий, как лезвие ножа. Инга вышла наружу, дрожа от холода.
– Может, это шутка? – прошептала она.
– Шутки здесь неуместны, – Роман внезапно открыл глаза. Его взгляд был острым, лишённым сонливости. – Эта дорога не терпит легкомыслия.
Они двинулись дальше, медленнее прежнего. Туман сгущался. Через час езды Глеб заметил неладное: стрелка спидометра показывала 60 км/ч, но деревья за окном неслись с безумной скоростью, будто их гнала буря. Он притормозил – пейзаж замедлился до нормального.
– Вы видели? – крикнул он Эмилю в окно.
– Видел. Время здесь… текучее.
Валерия достала часы. Стрелки вращались хаотично – то вперёд, то назад.
– Нарушение причинно-следственных связей, – пробормотала она, пряча хронометр. – Невозможно.
Внезапно радио в машине Глеба ожило. Белый шум сменился обрывками голосов:
*«…не верь ему…»*.