*«…она знает правду…»*.
*«…сожги письма…»*.
Глеб вырубил приёмник. Руки дрожали. Это были голоса из его прошлого – голос бывшего партнёра, обманувшего его; шепот матери перед смертью.
– У вас тоже? – Эмиль выглянул из кабины, лицо серое.
– Голоса. Знакомые.
– У меня – смех дочери. Она умерла три года назад.
Инга прикрыла уши ладонями. Её глаза были полны слёз.
– Мама кричит… что я бездарность….
Валерия молча смотрела в пустоту. Роман наблюдал за ними, как учёный за подопытными.
– Это дорога испытывает нас, – сказал он просто. – Она вытягивает наружу то, что болит.
Следующий знак возник через два часа. «Остановка запрещена. Смертельно». Нарисованный череп усмехался криво. Эмиль не снижал скорости.
– Что будет, если остановимся? – спросила Инга.
– Не знаю. Не проверял, – ответил Эмиль.
Ночь настигла их внезапно. Не было заката – свет просто погас, словно выключили лампу. Фары «Урала» выхватывали из тьмы лишь клочья тумана да трещины на асфальте. Глеб едва успел свернуть, когда перед колёсами его машины выросла фигура. Человек? Нет – нечто в рваном плаще, без лица, только тень.
– Ты видел? – закричал он Эмилю.
– Видел. Не останавливайся!
Фигура махнула рукой. На дороге взметнулась стена огня. Эмиль вжал газ в пол. Грузовик рванул сквозь пламя. Глеб последовал за ним, чувствуя, как жар лижет краску. В зеркале заднего вида огонь погас, оставив лишь пустоту.
– Что это было? – Валерия вцепилась в подлокотник, пальцы белые.
– Страж, – ответил Роман. – Их будет больше.
Они ехали всю ночь. Временами дорога сужалась до тропы, временами расширялась до шести полос. Знаки множились: «Не оборачивайся», «Забудь имя», «Страх – твой проводник». Глеб заметил, что Инга рисует в блокноте – чёрные спирали, рты без лиц.
– Зачем? – спросил он.
– Чтобы не сойти с ума, – она показала рисунок. На нём был «Урал», а вокруг – десятки теней с пустыми глазницами.
Под утро туман рассеялся. Открылась долина – мёртвая, без травы, без птиц. Посреди неё стоял дом. Обычный деревянный дом с палисадником, но окна были заколочены досками, а на крыше красовался знак: «Убежище. Вход воспрещён».
– Остановимся? – предложил Эмиль.
– Нет! – резко сказал Роман. – Это ловушка.
– Но мы не спали сутки, – возразила Валерия.
– Усталость лучше смерти.
Глеб вышел из машины. Воздух пах озоном и тленом. Он подошёл к калитке. Сквозь щель в досках увидел детскую коляску, покрытую пылью. И движение – будто кто-то быстро прошёл вглубь дома.