Если вы спросите меня о том, как умерла мама, то, честно говоря, мне не о чем рассказать. Она просто однажды исчезла из нашей жизни. Вспоминать о женщине, подарившей мне жизнь, похоже на чтение книги, сюжет которой вертится в голове, но детали покрыты мягкой пеленой забвения. Я совсем не помню, как мы жили втроём, но после трагического события остались лишь мы с отцом.
Сейчас, когда я пытаюсь восстановить образы, они кажутся смутными и далёкими. Я помню её смех, который, как солнечный свет, наполнял наш дом, но не могу вспомнить, как она выглядела. Может, я вообще всё это выдумал. Воспоминания о ней – это ближе к ощущениям, нежели к конкретным моментам. Я знаю, что она любила меня, но как именно это было – я не могу сказать.
После её ухода всё изменилось. Отец стал другим. Мы больше не были семьёй в типичном понимании этого слова, а стали просто двумя существами, которые делили одно пространство, но не могли понять друг друга. Я часто думал о том, каково это – иметь мать, и, возможно, именно это чувство стало основой моего одиночества. Моей силы.
Всю жизнь я прожил в этом доме, который стал для меня скорее укрытием. Через год после кончины матери я пошёл учиться. В нашей деревне, где население едва достигало ста пятидесяти человек, не было ни одной школы, что совершенно неудивительно. Поэтому бóльшую часть моего детства я провёл в школе соседнего села, где учились всего четыре других ребёнка разного возраста.
Каждое утро я отправлялся в путь, преодолевая несколько километров по извивающейся дороге, окружённой полями и лесами. Школа была маленькой, с одним классом и одной учительницей, но дорога до неё была для меня настоящим приключением. Я прыгал по камням, как по кочкам в болоте, представляя, что один неверный шаг – и я утону. Иногда останавливался, чтобы разглядывать жуков или расшевелить палкой мох на пнях. Каждый день я придумывал себе новую игру – то был разведчиком, то охотником, то исследователем неизведанных земель. Но всегда был один.
Не могу сказать, что мы с одноклассниками были особенно близки, но выбора, с кем общаться, у нас, впрочем, не было. Коля был моим ровесником, и хоть мы с ним временами и делили игры и радости младшего школьного возраста, настоящей дружбы между нами не сложилось. Иван, на два года старше, всегда казался мне взрослым и серьёзным, а Маша, ученица пятого класса, была полна мечтаний, которые, увы, я не мог разделить. Дима, самый старший из нас, учился в восьмом классе и часто игнорировал остальных детей, полностью погружаясь в собственные заботы.