Но рассказать об этом моим спутникам в подробностях я не могла.
Казалось бы, откровенничать с Мариной на эту тему было бы легко и
естественно — разве барышни не шушукаются все время, обсуждая
кавалеров? Однако я чувствовала глубочайшую неловкость при мысли о
том, чтобы обсуждать свои отношения с самым желанным женихом
Необходимска за его спиной — даже с лучшей подругой. А к шефу,
который заодно всю мою сознательную жизнь исполнял роль моего
родителя, я бы и подавно с этим не пошла!
К сожалению, ехать от нашего дома до порта было довольно долго —
почти через весь город. Хватило бы, чтобы вызвать неловкость и у
более толстокожего человека, чем я. К счастью, Марина все же имела
достаточно такта, чтобы не дразнить меня непрестанно. Шеф бы,
может, и не удержался бы, но при Марине он тоже вел себя
прилично.
Мы говорили о городе, о Ваське, о том, когда станет пора учить
его читать (не раньше, чем через год, по мнению Марины), и в целом
вполне приятно проводили время.
Наконец мы въехали на территорию порта. Точнее, пассажирской его
части. Порт Необходимска чрезвычайно велик, и в тот его сектор, где
находятся верфи, склады и грузовые причалы, без нужды лучше вообще
не заезжать. Разумеется, мы с шефом там иногда бываем по долгу
службы.
Пассажирская часть — совсем другое. Здесь не менее оживленно, но
все служебные постройки выкрашены в белый цвет, есть нарядное
здание пассажирского причала, к которому примыкает новенькая
гостиница. Да и сами пассажирские пароходы выглядят светло и
нарядно, даже дым, который вырывается из их труб и периодически
валит в сторону порта, почти не портит впечатление.
Что там, даже вода здесь не так цветет, как в грузовом
порту.
Кроме того, от пассажирских причалов видны причалы военные, чуть
подалее, где бухта Необходимска загибается рогом. Среди этих
кораблей еще сохранились парусные, причем не пароходы с оснасткой,
а самые настоящие фрегаты — правда, всего два или три, они служат
учебными пособиями. Но именно поэтому они стоят ближе всего к
пассажирскому порту, и посмотреть на них приятно.
Личный пароход Орехова обнаружился на последнем причале, как раз
перед началом военного порта. Небольшой, всего лишь двухпалубный,
он смотрелся очень ладно и аккуратно на фоне соседней громады из
Галлии. На борту красовалось название, выложенное большими медными
буквами: «Терентий Орехов». Интересно, это сам Орехов решил так
увековечить имя отца, или Татьяна Афанасьевна сочла необходимым
назвать пароход в честь покойного мужа?