Спустя пару минут разведчики
приволокли фанатика. Руки связаны за спиной, но холодные
глаза зло сверкали из-под нависшего капюшона.
— Воин, покажи мне его рожу.
Пепел крепко дернул край плаща.
Послышался треск рвущейся кожи и щелчки отлетающих
металлических креплений. Голова офицера дернулась,
а в руках капрала остался капюшон вместе с маской.
Плащ грузно рухнул с покатых плеч под ноги пограничникам.
Один из стрелков охнул
и шагнул назад, вскидывая арбалет. Палец на спусковом
крючке задрожал, готовый сорваться в любой момент
и отправить в грудь твари тяжелый смертоносный снаряд.
Второй арбалетчик громко икнул и растопырил глаза, шепча,
словно заговор: «Тени вонючие... Что это такое... Тени вонючие...»
Сержант Харк нервно сглотнул, бросая огромный кадык
в путешествие по бычьей шее. Он инстинктивно положил
руку на рукоять кинжала, словно прикрывая глаза повелителю
Роймусу.
Лишь пограничники, что обыскивали
Одержимого, удержались от эмоций. Иглу шумно стошнило еще при
первом взгляде в лицо врага. Правда,
по ее заверениям, это был лишь несвежий грибной суп, что
подавали на завтрак. Пепел перенес зрелище спокойнее.
Он пялился под капюшон твари долгие минуты
и не моргал до тех пор, пока по небритой щеке
не скатилась слеза. Так близко фанатиков не удавалось
разглядеть почти дюжину лет.
Рост пленного едва достигал четырех
локтей и пары пальцев. Узкие покатые плечи повисли, словно
у пойманного за уши кролика. Даже стальной панцирь, что
так и не смогли снять бойцы, не прибавлял фигуре
статности. Тело не воина, а городского пьянчуги, который
не поднимал в жизни ничего тяжелее кружки. Того, кто
знает дорогу лишь от дома до ближайшей таверны
и вечерами хвастается собутыльникам, как вчера
не побоялся свернуть в темную подворотню, чтобы
отлить.
Но то, что было выше плеч...
Лиловая опухоль вокруг правого глаза,
оставленная крепким кулаком Пепла, была наименьшим уродством
Одержимого. Совершенно лысый череп без малейших признаков волос,
обтянутый стеклянной кожей, сквозь которую видны синие кости.
Отсутствие бровей и ресниц. Вросшие в голову уши.
Белоснежная, даже иссиня-белая, прозрачная кожа покрыта глубокими
морщинами, словно мятый лист пергамента. Тонкие белые губы почти
не прикрывают заостренных зубов. Запавший, атрофированный нос,
о наличии которого можно догадываться лишь по двум дыркам
в черепе. Сквозь кожу проступали разломы черных вен.
Пульсирующая в них жидкость, словно река к морю,
стремилась к глазам сапфирового цвета. Глазам без радужки
и зрачка. Глазам без страха, разливающим презрение.