- Вставай, - потребовал мальчишка, уперев руки в боки. Круглые
оттопыренные уши смешно проглядывали через взъерошенные,
остриженные по плечи волосы. Глаза, тёмные и цепкие, терпеливо
ждали. Этот упрямый взгляд кого хочешь на ноги поднимет.
Ну почему они послали за ней Лони? Любому другому она сказала
бы, что не поплывёт с ними и останется здесь, в одиночестве
дожидаться смерти. Даже Ните. Но этот десятилетний мальчуган
привязался к Аламеде больше, чем кто бы то ни было. Круглый сирота,
он относился к ней, как к старшей сестре, а порой, наверное, как к
матери. Она рассказывала ему сказки своего племени и мастерила из
соломы животных, живших в её родном лесу: ягуаров, обезьян и
черепах, - а для Лони все они были дивными волшебными существами.
Нехотя Аламеда привязывалась к парнишке. Возможно, оттого что, как
и он, чувствовала себя сиротливо в этом чужом мире.
- Вставай же, - Лони потянул её за руку.
Она нехотя поднялась.
- Иди за мной, след в след, а то опять провалишься, как в
прошлый раз, - сказал Лони, оглянувшись.
Аламеда улыбнулась, смотря на чёрный взъерошенный затылок.
Смешной он, этот Лони. Заботится. Правда, однажды она действительно
провалилась в болото, перепутав с кочкой торчащую из воды макушку
лупоглазой вьельзевуллы. Давно это было. Теперь-то Аламеда с
полувзгляда узнает поросший мхом панцирь болотного чудовища. Жуткая
страхолюдина эта вьельзевулла, что-то среднее между огромной жабой
и морским чёртом. Ладно ребятня тогда вовремя подоспела и
заточенными палками спровадила лупоглазую. Аламеда насилу
выбралась. А вот старому Ясу не повезло. Дальше носа не видит
ничего, наступил страшиле на макушку — она его скинула и руку по
локоть отгрызла. Спасибо, что жив остался. Да, в Лакосе только так.
Либо мы их, либо они нас — закон выживания.
Размышляя об этих и новых опасностях, Аламеда покорно шла вслед
за Лони, сама не зная зачем. Племя покинет эти болота, чтобы уплыть
навстречу неизвестности. Неизвестность… Это единственное, что у неё
теперь осталось.
Стрелки на часах застыли острым углом в тридцать градусов:
короткая — на одиннадцати, длинная — на двенадцати. 11.00. Её
время. Время Лиз. Я достал из стола папку с её фамилией, ещё раз
подточил и без того острый карандаш, долил в кувшин воды, хотя её
там и так было предостаточно, смахнул пылинку с подлокотника
кресла... Одним словом, я готовился к встрече с Лиз, я ждал её.
Понимаю, со стороны моё поведение выглядело глупым и
непрофессиональным, но я ничего не мог с собой поделать. Она не шла
у меня из головы. Я радовался, шутил с персоналом, насвистывал
песни, когда Лиз чувствовала себя хорошо. И заболевал в душе,
огрызался на всех, отчитывал без причины медсестёр, когда
заболевала она.