До Рождества был ещё целый месяц, но витрины главных улиц
Люцерна и Цюриха, уже украшенные хвоей и гирляндами, вовсю зазывали
прохожих яркими безделушками. Часть моих пациентов начинала
потихоньку паковать чемоданы, чтобы к празднику оказаться дома.
Больше всех суетилась сеньора Бандрес. Через две недели я выписывал
её окончательно. Кармен возвращалась в Севилью, поэтому при каждом
удобном случае просила кого-то из медсестёр съездить с ней в город,
чтобы прикупить в подарок Эвите то куклу, то платьице, то пару
туфель, - и всё ей казалось мало, хотя она сама понимала, что
одними вещами не сгладить свою вину перед дочерью.
- Уделите ей как можно больше времени, - сказал я, проводя с
Кармен заключительный сеанс психотерапии, - поделитесь с Эвитой той
любовью, которая переполняет ваше сердце — и не заметите, как она
начнёт называть вас мамой. Вы всегда жили в её душе, с самого
рождения, с самого момента зачатия, вам просто нужно
материализовать перед ней потерянный материнский образ.
- Артуро, вы настоящий ангел, - ответила Кармен, зовя меня на
испанский манер, и закуталась в ярко-красную шаль. - Недаром это
место называется Энгелберг — гора ангелов. Святая Макарена,
покровительница Севильи, указала мне путь сюда, чтобы вы вернули
меня к жизни.
Обычно далёкий от вопросов религии, я мысленно улыбнулся
чрезмерной набожности Кармен, но если это помогало ей пережить
собственное горе, я готов был мириться с данной мне ролью
ангела.
Патрик Бейтс, напротив, сразу заявил, что домой на Рождество не
поедет, и у меня не имелось мотива убеждать его в обратном.
Металкогольный психоз, или попросту белая горячка, с которой он
поступил в Голубой лес, больше не беспокоила писателя. Кроме того,
при помощи гипноза мне удалось дать моему пациенту установку на
полный отказ от спиртного. В целом, я полагал, что он готов на
выписку, если не считать той маленькой проблемы с его сексуальными
предпочтениями, которую я лечить отказывался. Однако молодой
писатель даже слышать не хотел о том, чтобы вернуться под
родительское крыло, особенно теперь, когда они узнали о его
любовном увлечении. Меж тем тот самый художник, переписку с которым
обнаружил мистер Бейтс, раза три приезжал навещать Патрика.
Невооружённым взглядом было заметно, насколько они увлечены друг
другом. Независимо от моего к этому отношения, я считал, что не
имею морального права лечить от любви. Какой бы она ни была...