— Это недальновидно, — подумав,
пожала плечами Таника.
— Это работает, — парировал
Гленнар.
Вириен смотрел на них с
неудовольствием. Когда в дознание вмешивается политика, жди беды:
все начинают врать пуще прежнего. Обычно почему человек врёт?
Потому что у него имеется некий свой интерес. А политика добавляет
лишние интересы, заставляет человека изворачиваться так, чтобы и
свой интерес соблюсти, и той политической силы, которая за ним
стоит. Самые изощрённые выдумки рождаются именно в таких делах. А
ему, Вириену, разбирайся в этом во всём.
— Ну что, — сказал Гленнар, — пора?
Солнце уже высоко, и как ни крути, а наш рабочий день уже
начался.
— Пора, — кивнул Вириен.
Мелкие Грузки, как и следовало
ожидать, встретили их тишиной. Мёртвой тишиной — сейчас этот оборот
был как нельзя более уместен. Не брехали собаки, не пели птицы, не
скрипел ветряк, выстроенный на холме. Только тихий-тихий шорох:
ветер играл пеплом.
— Почему здесь горело? — напряжённо
спросил Гленнар. — Это Тварь подожгла?
Таника посмотрела на него недовольно.
Она не любила, когда кто-то делал поспешные выводы.
— Давай посмотрим, — просто сказал
Вириен.
Тела никто не убирал: они просто
валялись по всей деревне. В домах — двери были снесены, словно в
них бились огромной тушей; на дороге и во дворах. Некоторые
мертвецы продолжали сжимать в руках вилы, косы или мотыги —
пытались отбиться.
— Следов крови на лезвиях нет, —
отметила Таника, рассматривая уже, наверное, пятые вилы. — Они не
успели ударить — или у Твари нет крови. И плоти тоже. Ничего, что
могло бы оставить след на металле.
Дом старосты был разворочен
основательно. Похоже, Твари пришлось брать его приступом. Разнеся
двери, она долго ломилась отчего-то в подпол. Гленнар, вооружившись
фонарём, заглянул туда — и отпрянул, издав сдавленный возглас.
Вириен сразу понял, что он там
увидел.
— Итак, — сказал он всё таким же
ровным голосом, — деревню убивали долго. Местные успели спрятать
детей в самое защищённое место — я правильно понимаю, Глен?
— Угу, — подтвердил тот и сел прямо
на пол. Бедняге нужно было отдышаться.
Более логично было бы не прятать
детей в подпол, а отправить бежать — в поля, в лес. Наверняка так и
делали, а сюда или отправили болящих, или кто-то из деревенских
слишком полагался на крепкий, добротный дом старосты. Решил сдуру,
что зверь, пусть даже огромный, в дом не полезет, а если и полезет,
не разберётся, как вскрыть подвал.