— Это значит лишь, что этот человек и
другие люди вокруг него своими действиями приведут к известным
последствиям, понимаете? Если же, услышав глас Господень, человек
перестанет что-либо делать, а просто сядет и примется ждать, когда
же предначертанное сбудется, оно может и не сбыться.
— То есть ваш Господь ошибётся?
Лейтен, казалось, слушал с большим
интересом, и это придало Натали уверенности.
— Нет. Такое может произойти, если
человека обуяет дьявол, сила, искажающая Божественный замысел.
Уныние, неделание, отрицание собственной свободы воли — это и есть
те орудия, которыми дьявол вмешивается в мир и искажает его. Но
Господь знает, что дьявол обуяет человека, и именно поэтому не
говорит людям о будущем. Именно поэтому у нас и не бывает
пророчеств: люди понимают их неправильно, полагая, что им можно
ничего не делать, всё решено за них. Ваше пророчество тоже
означает, что Избранная сможет победить Тварь, если все — и она, и
каждый из вас — станут бороться за эту победу.
— Но тогда ведь неважно, настоящая вы
Избранная или нет, разве не так? Если нужно, чтобы все вместе
делали то, что от них зависит...
— Именно. Неважно, настоящая я или
фальшивая, важно изо всех сил стараться понять, найти путь — и
пройти по этому пути. Если я не настоящая Избранная, то вскоре
появится настоящая и сумеет воспользоваться плодами наших трудов.
Но если никаких плодов не будет, даже сотня Избранных не сможет
ничего поделать. Поэтому я немедленно отправляюсь в тот
город.
— Что ж, ваш подход кажется мне
разумным. Возможно, вас порадует, что в Фервиан отправляют тех же
сыскарей, которые осматривали деревни — вы с ними знакомы, и они,
помнится, отлично защитили вас тогда.
— Да, я действительно рада. Знакомые
лица очень меня поддержат.
Натали спешно переодевалась в
дорожное платье и никак не могла отделаться от ощущения, что над её
головой сгущается непроглядная темень, плотный полог, за которым
притаилась некая неведомая и совершенно недобрая сила.
***
— Нет, ты объясни по-человечески, —
настаивал Гленнар, — чего ради ты с ним поругался?
Вириену очень хотелось стукнуть
товарища чем-нибудь не очень сильно, но обидно. Башмаком,
например.
— Я не ругался. Не имею обыкновения
ругаться с начальством. Да и толку? От Риля всё отскакивает, как
дождь от зонта.