— Чувствуешь? Проняло? Бодрит, как
мороз. Сразу хочется дать кому-нибудь в рыло, да? Ученые наши
постарались — это пойло даже из трусливых гоблинов делает настоящих
бойцов.
Я начал было придумывать
какой-нибудь комплимент, хотя не представлял, что можно сказать
орчихе, но в этот момент в дверь на вершине лестницы начал кто-то
ломиться, мгновенно выбив из меня пьяную дурь.
— Вовремя я вам по сто грамм выдала…
Ну, чего ждем? Вперед! Надо отбить атаку десанта Лиги, а то они
захватят стратегические запасы нашего боевого коктейля, гы!
Дверь долго не продержалась и через
мгновение в трюм ворвалось несколько человек в чужой, непривычной
форме.
— Вперед, Империя! За Родину! За
Незеба! — закричала орчиха, и все храбро кинулись в бой.
Я же остался стоять на месте, словно
врос ногами в пол. Мое внимание привлекло какое-то тусклое
мерцание, едва мелькнувшее в дверном проеме.
До этого эльфов я видел только на
картинках в учебниках, где имперские художники всегда изображали их
как тщедушных крылатых уродцев, вызывающих только жалость и
отвращение. Эльф, плавно спустившийся к подножью лестницы, ни разу
не ступив при этом на ступени ногой, жалости не вызывал. Напротив,
в нем было какое-то необъяснимое величие, никак не связанное ни с
красотой его доспехов, ни с блеском его восхитительного оружия, ни
с трепетом прозрачных крыльев, за которыми тянулся легкий
искрящийся шлейф. Величие было у него внутри.
В том, что именно эльф тут главный,
я не усомнился ни на секунду. Он держался немного позади, не давая
себя атаковать. Маг-очкарик вносил достаточно сумятицы, швыряясь
огненными сгустками направо и налево, от которых шарахались и свои,
и чужие. Я же вжался спиной в стену и начал осторожно, стараясь не
привлечь к себе внимания, продвигаться к эльфу, заходя с тыла. Бой
кипел, металлические переборки холодили плечо, взгляд не отрывался
от светящихся крыльев. Эльф не видел меня, и я, вложив в один
единственный рывок всю силу, какая только у меня была, обрушил свой
меч на его спину.
Кровь у эльфа была такой же красной,
как человеческая. И даже в смерти он не утратил ни красоты, ни
величия.
Остальные новобранцы, тем временем, задавили небольшую абордажную
группу количеством и, ободренные первой победой, потянулись было на
выход, но старшина их одернул криком: