— Злые они у вас, — пожаловалась я посеревшей
отчего-то женщине.
— Хейры не терпят прикосновений, — прошептала она
севшим голосом. — Прошу вас, больше…
Я подумала, вернулась, нагло погладила застывшую от возмущения
зверюгу и после этого гордо прошла в двери. Вслед мне донеслось
глухое рычание.
— Еще погладить? — обернулась я.
Хейра моргнула от удивления.
— Идем, — позвала зверюгу.
И она пошла. То есть поднялась, величественно прошла мимо
остолбеневшей женщины, подошла ко мне и встала по левую сторону,
справа просто стоял весь такой заинтересованный Икасик, который за
движениями хейры следил, склонив набок голову и высунув язык. А
потом вдруг резко подобрался и зарычал.
— Она мне мстить будет, да? — догадалась я.
Хейра оскалила на меня клыки. Икас оскалил свои. Что сказать, у
хейры они повнушительнее были.
— Хорошая кошечка, — успокаивающе проговорила я,
отступая подальше, — очень хорошая…
Зверюга зарычала.
— Н-не буду тебя больше трогать, — все так же
осторожно отступаю.
Но хейра, услышав мое обещание, прекратила угрожать,
величественно кивнула и обернулась ко второй с видом «Как я ее,
а?». Мы с Икасиком переглянулись, и было решено заняться кошками
вплотную. Не то чтобы сильно хотелось, но так, в качестве
профилактики зазнайства и вредности.
А потом я вошла в наполненное светом и хрустальными статуями
помещение и остановилась. Потому что там во главе накрытого стола
сидел Эран, а рядом с ним стояла… бабушка. Я ее сразу узнала,
несмотря на то что одни глаза и были видны, а одежда у всех эйтн
одинаковая. Но это все равно была бабушка.
И потому я заулыбалась еще до того, как она сказала:
— Здравствуй, пантеренок.
Я не отказала себе в удовольствии пробежать через все помещение
и с разбега крепко-крепко обнять бабушку. Она не ожидала этого.
Растерялась в первое мгновение, опустила руки, а потом:
— Кирюсик, — и осторожно обняла меня.
И было в ее объятии что-то такое родное, что маму напомнило, и…
У меня ведь никого не было, кроме мамочки, а теперь есть бабушка,
Араван, Эран.
Осторожно отстранившись от Кираты, я взглянула на тар-эна,
который как-то механически гладил уткнувшегося в его плечо Икасика,
и Эран смотрел на меня. Странно. Грустно. С какой-то невыразимой
горечью. Перевела взгляд на бабушку, из непроницаемо-черных глаз
медленно скатилась одинокая слеза… и затерялась в складках черной
ткани, закрывающей лицо эйтны МакЭдл.