Капитана солдат звали Тодт. Капитан командует всем кораблем, а
капитан солдат командует солдатами на корабле. Такая вот игра слов.
Тодт тоже относился к постоянному составу команды, то есть, к
опасным сумасшедшим, которые изо всех сил стучатся в ворота того
света, но ни в ад, ни в рай их не берут. По-итальянски Тодт говорил
с тяжелым немецким акцентом. По одежде и прическе его тоже
принимали за священника, но латынь он знал через пень-колоду, а в
вопросах богословия плавал на грани ереси. Положенную капитану
солдат долю добычи Тодт вкладывал в ремонт «Ладьи», где он по
совместительству выполнял обязанности плотника, за что имел еще
одну долю, которую вкладывал туда же. Как совладелец корабля, Тодт
получал еще одну долю добычи, которую тоже вкладывал в текущий
ремонт. Да, совладелец корабля. Плотник. Простолюдин.
Пятым в постоянном составе экипажа был баталер по прозвищу
Келарь. Впрочем, толстенькому, суетливому и трусливому баталеру
тоже ни один нормальный психиатр не поставил бы диагноз «годен к
службе на флоте». Увидев баталера, матросы-новобранцы ожидали
встретить заплесневелый трюм и жиденький суп на морской воде.
Каково же было их удивление, когда они обнаруживали, что корабль
изнутри выглядит лучше, чем снаружи, а на камбузе продукты не хуже,
чем привычный корм в портовых трактирах. По крайней мере, до тех
пор, пока за готовку не возьмется очередной кок.
Итого, в постоянный состав экипажа входили: религиозный фанатик,
запойный алкоголик, просветленный монах, буйный сумасшедший и
сухопутный гражданский трус. Весь остальной экипаж, включая
старшего помощника, комита, кока, парусную команду, гребцов, солдат
через пару боевых выходов менялся почти полностью. Некомплект
доходил до четверти личного состава. Часто вместо двух мелких
гребцов на скамье сидел один крупный, несчастливый тринадцатый ряд
традиционно пустовал, солдат всегда было меньше, чем у любого
пирата, а прочие должности занимали или совмещали вообще случайные
люди, включая неудачников, которым именно здесь довелось получить
первый морской опыт.
На приличных христианских галерах штатный экипаж часто
дополнялся рыцарями-добровольцами. Но эти отважные воины
игнорировали «Ладью Харона» не потому, что она постоянно
встречалась с более сильными врагами, а из-за вопиющей
некомпетентности в морских делах вообще всего экипажа снизу
доверху.