- Давайте сдадимся, - наивно пискнул кто-то из команды, - Лучше
невольничий рынок, чем верная смерть.
Остальные посмотрели на него даже не как на дурака, а как на
самоубийцу. Матрос еще не успел понять, что он ляпнул такого
особенного, а Тодт уже проломил ему голову своей короткой
алебардой. Никто не удивился, все уже выучили, что Тодт не терпит
трусов. Но желания сражаться ни у кого не появилось.
- Трусы! - выругался Тодт. Он подбежал к пушке, выхватил из
дрожавших рук канонира дымящийся фитиль, снял с него же войлочную
шляпу, поджег шляпу и бросил в трюм, удачно попав на бухту
промасленного пенькового каната.
Глаза видевших это матросов расширились до размера блюдец, а
челюсти упали на грудь.
- Что ты делаешь, идиот! - пискнул кто-то из них.
- Ваше спасение на корабле нехристей! - крикнул Тодт.
- По местам, твари, пора нам уже геройски погибнуть! - ободрил
личный состав капитан, - Что там такое?
- Пожар в трюме! Тодт поджег корабль!
- Опять? Так тушите, придурки, чего ждете! Как в первый раз,
дети малые!
Откуда-то появился баталер и заверещал:
- Ведра! Багры! Помпа! Бегом! Сгорим! Ах, моя подушка! Ах, мой
теплый плащ!
Капитан-араб не заметил мотивирующего поступка вражеского
капитана солдат, или заметил, но не понял, что это было, ибо поджог
собственного корабля перед абордажем не вмещался ни в его жизненный
опыт, ни в фантазии, ни в кошмары. Когда оба корабля сошлись
достаточно близко, почти до точки, где курсы пересекались,
пиратский капитан прикинул соотношение сил и скомандовал «Не
стрелять» канонирам, чтобы не утопить эту жалкую добычу и «Право
руля» рулевому, чтобы сойтись борт в борт.
- Лево руля! - скомандовал Харон, - Сходимся!
Дорада не то не услышал, не то не понял.
- Уснул, собака? Лево руля! - обернулся к нему капитан,
угрожающе взмахнув рукой. Правой рукой. И Дорада спешно переложил
руль направо.
Шпирон «Санта-Марии» прошел над головами пиратов, сметая
такелаж. Стоявший на шпироне Тодт чуть не вылетел за борт. В
следующее мгновение нос «Санта-Марии» ударил в борт пирата.
- Дурак! - крикнул капитан, хватаясь за какой-то конец, чтобы не
упасть.
- Господи, помоги! - крикнул Тодт и перекрестился алебардой.
То, что Тодт иногда разговаривал с Богом, никого не удивляло.
Удивительным было то, что Бог ему иногда отвечал. В этот раз Бог
устроил так, что удар в левый борт пришелся как раз в тот момент,
когда пиратская галера покачнулась направо на поперечной волне.
Ветер любезно дунул в парус на склонившейся мачте, в трюме
перекатились плохо закрепленные ящики, корабль накренился на правый
борт, а следующая волна и нажим «Санта-Марии» перевернули его
кверху днищем.