А поганая живность упорно пряталась и на прогулки не выходила.
Как отрезало у живности. Даже какого‑нибудь завалящего суслика не
вынесло навстречу.
Артему припомнилась очень древняя статья в газете, где некий
фанат лесов утверждал, что ни зимой, ни летом в любом лесу не
пропадешь. Дескать, той же зимой, разгреби снег и обнаружишь
отмороженные и оттого очень сладкие ягоды и даже грибы. Еще, мол, у
каждого дерева найдется что откусить, найдется какая‑нибудь
съедобная часть: у одних корешки, у других вершки, у третьих
сердцевина или та же кора. А еще‑де опытный лесной человек завсегда
сможет наметанным взглядом разыскать беличьи захоронки и набить
брюхо орешками там или грибочками. Да и прочие лесные тайны от него
не укроются. Артем ограничился чтением той заметки, не стал
углубляться в тему, поднимать лесную литературу, списываться с
фанатом, вступать в клубы по его интересам. А как бы сейчас
пригодилось! Верно говорит простой картежный народ, знал бы прикуп,
жил бы в Сочи.
– А это у нас точно не Сочи, век воли не видать, клоуном
буду, – вслух вздохнул несчастный циркач. – И дажене
Рио‑де‑Жанейро.
«Одно бесспорно хорошо во всей этой блинской истории, –
пришло Артему на ум, – дышишь не смогом, не вонючими
выхлопами, не ароматами циркового зверинца, а натурально чистым
горным воздухом». Да, в другое время он бы бесспорно порадовался
такому времяпрепровождению. Воздух, тишина, активный образ
жизни.
«Все, – решил Артем, – описываю последний круг и иду
добывать огонь. От голода я до завтра не помру, а вот если до
темноты не разожгу костер, то подохну точно. И вообще коль суждено
загнуться, то лучше проделать это под веселый треск поленьев».
Несмотря на весь свой оптимизм и могучее здоровье, которое за
двадцать пять лет серьезно ни разу не подводило, Артем понимал, что
с гулянием по холоду в тоненьком трико пора срочно завязывать и
следует, опять же в срочном порядке, заниматься костром. Иначе
догуляешься до воспаления легких, и тогда как сытно ни перекусывай
белками, стрелками и сусликами – вряд ли уже что поможет. Ну, разве
что до людей вовремя доберешься, а это не факт, ой, не факт…
Он в который уже раз переложил камень из ладони в ладонь и… И
сам вдруг превратился в каменную статую…
Как каменная статуя прилипает неподвижным взглядом к тому месту,
куда ее развернули, так и Артем прилип взглядом к просвету в лесу
метрах в пятидесяти ниже по склону. В том просвете проскальзывали
человеческие фигуры. Люди! Один, два, три… И еще двое. Пятеро
доподлинных человеков прошмыгнули невдалеке, их спины еще мелькают
за деревьями. Еще не поздно их окликнуть…