Дыхание медленно успокаивалось, сердце уже не толкалось с
тупой болью в груди, а билось хоть часто и тревожно, однако все
медленнее. Короткая передышка – разве не о ней мечтал загнанный
звереныш, который только что пробежался от самой набережной до
Двухколодезной улицы?
Конечно, «крабы» давно отстали бы, не железные они, да и
дичь мелкая, не стоит возни. Но на шум погони явился второй дозор.
Как свежая свора псов, перенявшая след уставшего зайца...
Сволочи, твари! Крупных грабителей трогать боятся, у
контрабандистов, почитай, второе жалованье получают, а на Судебную
площадь кого-то надо представить, показать судьям да Хранителю, что
не зря свой хлеб жрут!
При мысли о Судебной площади парень зябко повел плечами.
Ему уже было что вспомнить...
Внизу все замерло, тени не колышутся в свете поднявшейся
луны... ее-то, паскуду, кто просил вылезать из облаков?
Нельзя сейчас влопаться, ой, нельзя! Первый раз загребли –
под кнут поставили, второй раз перед судьей показаться – это уже
каторга. Рудник. А про рудники доводилось слыхать от тех, кто
вернулся... у кабаков милостыню просят, больше ни на что не
годятся.
Парень коротко, со всхлипом вздохнул. Приподнялся на
руках, оглядел крыши вокруг и тихо, но от души приласкал лихим
словцом тех, кто мирно ужинал под этими крышами. В каждом звуке
черной брани звенела зависть к спокойствию, уюту. И был в этот миг
беглец – как нищий, попавший в королевскую сокровищницу.
Вор, да? А просился он в воры?..
Ладно, вроде все стихло. Можно слезать.
Юнец ловко соскользнул по каменному водосточному желобу,
спрыгнул на землю, ухитрившись не растоптать маленькую цветочную
клумбу, и порадовался тому, что здешние хозяева не соорудили вокруг
дома забор высотой с корабельную мачту, а огородились легоньким
штакетником. Видно, от ворья у них прочные двери да ставни, а
заборчик – так, для красоты. Через такой перемахнуть – что комара
прихлопнуть... Опа!
Воришка легко перепрыгнул через ограду – и... очутился
лицом к лицу со здоровенным усатым «крабом»!
На миг оба опешили, но лишь на миг. На физиономии
стражника расплылась ехидная ухмылка: мол, попался, дружок!.. А в
руках парня сухо хрустнула оторванная от забора штакетина. И этой
штакетиной вор врезал прямо по ехидной ухмылке!
«Краб» взвыл. За углом забухали шаги патруля, спешащего на
помощь соратнику.