И ведь кое-кто отвечал: «А что, малец, из тебя, пожалуй,
выйдет толк. Приведи своего отца, я с ним потолкую...»
На этом дело и кончалось: кому нужно в доме воровское
отродье?
Аршмир считается воровской столицей? Ха! А сколько он
поставляет рабочих рук на каторгу? После каждого разбирательства на
Судебной площади несколько неудачников отправляются в цепях на
Рудный кряж. А на место человеческой пены, унесенной отливом
Закона, всплывает новая грязь, новые ошметки. Мало ли в веселом
городе Аршмире голодных бедолаг?..
Воришка напрягся: по коридору затопали шаги. Голос хозяйки
взвизгнул от возмущения:
– Не дам беспокоить! Здесь у меня Сын Клана! Он уже
спит!
И – стук в дверь. Резкий, требовательный.
Воришка дернулся, но заставил себя замереть. В окно
прыгать нельзя. Если уж стучатся в комнату, значит, под окном
кого-то поставили. Теперь одна надежда – что постоялец в полумраке
не заметит его между кроватью и столом.
А постоялец (ого, Сын Клана!) проснулся разом, как бывалый
наемник. Из-за высокой спинки вору было видно, как спустилась с
кровати рука, сцапала лежавшие на полу штаны... и раз-раз – на пол
уже спрыгнули босые ноги в штанинах.
Молодой господин с подсвечником в руках шагнул к двери, по
комнате закачался свет.
Теперь постоялец был виден вору с головы до ног: юноша лет
девятнадцати-двадцати, из одежды – только штаны (может, решил не
открывать дверь?), широкоплечий, мускулистый, темные волосы по
плечам. Лица не видно: на дверь глядит...
Тут, словно уловив чужие мысли, постоялец резко
повернулся, поднял руку с подсвечником.
Господин и вор встретились взглядами. Душа непрошеного
гостя стала вдруг слишком тяжелой для тела, она готова была, как
переспевший плод, оторваться от черешка и упасть в Бездну.
Снова послышался стук.
Сын Клана шагнул к двери.
– Кого там демоны принесли?!
А вор испытал резкое, до тошноты, облегчение. Он еще не
понимал, в чем дело, но почуял, что опасность отступила. Потому что
не так разговаривают, обнаружив в своей комнате неизвестного
бродягу. Тут бы голос тревожный или злой... а вопрос прозвучал
сонно и раздраженно. И так высокомерно, что «крабы» по ту сторону
двери замялись.
Наконец прозвучало смущенное:
– Пусть господин не изволит гневаться... Конюх во дворе
видел, как в эту комнату кто-то влез через окно. Лихой человек,
надо думать...