– Вот именно, надо думать, – еще более раздраженно ответил
Сын Клана. – А потом уже лупить в дверь. Это мой слуга.
Припозднился, паршивец, побоялся меня будить, вот в окно и
влез.
С той стороны воцарилась тишина. Вор обнял себя за плечи,
чтобы унять дрожь.
– Хотите обыскать мою комнату? – язвительно
поинтересовался молодой господин.
– Во имя Безликих, нет! – испугался «краб» по ту сторону
двери. – Умоляем нас простить! Уже уходим, уходим, доброй ночи!
Удаляясь, застучали сапоги.
Знатный постоялец зажег от свечного огарка еще одну свечу,
стоявшую на полке, и в комнате стало светлее.
Вор поспешно встал: немыслимо было сидеть в присутствии
этого человека. Впервые он видел так близко Сына Клана. Высшая
знать страны...
Спаситель истолковал жест воришки по-своему:
– Не спеши. Они наверняка обшаривают двор. Пока побудь
моим гостем. – И любезно представился: – Ларш Ночная Волна из Клана
Спрута, Ветвь Щупальца.
Вор, внезапно превратившийся в гостя, низко поклонился и
назвался в ответ:
– Ми́рвик Городской Воробей из Семейства Эршис.
– Как? – восхитился хозяин комнаты и всплеснул руками,
едва не уронив подсвечник. – Ой, как тебя хорошо отец назвал! До
чего имя подходит!
Мирвик от души улыбнулся в ответ, чувствуя, как уходят
напряжение и страх.
Он и сам знал, что имя ему подходит. Мелкий, востроносый,
темноглазый, с вечно взъерошенными русыми волосами, он и впрямь
походил на смешную уличную птаху, а привычка чуть склонять голову
набок, заглядывая в лицо собеседнику, довершала образ.
– А то! – подхватил парень необидную господскую шутку. –
Собираю крохи между чайками и воронами!
И оба засмеялись этой фразе, понятной только в
Аршмире.
В порту и на припортовых улицах царили чайки, до того
обнаглевшие, что выхватывали у людей из рук еду. Дальше от берега
власть держали вороны, не менее вороватые и злобные. В Аршмире
бытовала фраза «идти от чаек к воронам» – то есть от набережной
вглубь города.
Ларш представил себе, как среди злобных, сбитых в
сплоченные стаи, драчливых птиц пытается выжить мелкий юркий
воробей. И сказал с неожиданным для самого себя участием:
– Крохи-то собирать, вижу, бывает опасно?
– А то! Сто лет жизни господину, выручил... топал бы я
сейчас в тюрьму. А после первого судебного дня греметь бы цепью до
Рудного кряжа.