Ничего этого Кенет пока не знал и знать не мог. Он и вообще не
был осведомлен о существовании князя или наместника, не знал, каких
улиц или мостов в какое время лучше избегать. Поэтому крик стражи:
"Дорогу, дорогу!" – застал его прямо посреди моста.
– Дорогу, эй, дорогу! Его светлость наместник Акейро к его
светлости князю Юкайгину! Дорогу носилкам его светлости господина
наместника!
"Вот ведь незадача! – сокрушенно подумал Кенет. – И куда мне
теперь? С моста вниз головой?"
Носильщики с паланкином уже взбегали на узкий мост. Кенет
растерянно озирался, не в силах сообразить, куда бы ему деться.
– Сюда! – крикнули откуда-то снизу.
Кенет перегнулся через перила и посмотрел вниз. Лысый толстяк
средних лет махнул ему рукой.
Кенет перешагнул через невысокие перила, ухватился руками за
решетку, поболтал ногами в воздухе, отпустил руки и спрыгнул на
нижний мост, чудом не промахнувшись. Над его головой дробно
простучало "бум... бум..." – и затихло в отдалении. Паланкин его
светлости господина наместника миновал мост Весенних Цветов и
проследовал на мост Принцев.
– Что, испугался? – сочувственно спросил толстяк.
Кенет немного поколебался и кивнул.
– Охотничек! – процедил толстяк, глядя вверх, на пролет моста
Весенних Цветов.
– Кто? – не понял Кенет.
– Да наместник же! Как у него минутка свободная, так все
охотится и охотится. Зверей на него не напасешься!
Из сказанного Кенет заключил, что если наместник Акейро
стреляет, то попадает обычно в зверя, а не в ближайшее дерево или
собственный сапог. Ясное дело, охотиться такой человек предпочитает
сам, не препоручая этого придворным охотникам. Решительно ничего
предосудительного в подобном образе действий Кенет не находил.
Тем временем паланкин наместника Акейро достиг середины
Княжеского моста.
– Стойте! – нетерпеливо крикнул Акейро. Носильщики остановились
как вкопанные. Акейро выскочил из паланкина, небрежным жестом
подозвал пеший эскорт и быстро зашагал по Княжескому мосту, чтобы
хоть часть пути проделать пешком, а не в носилках. Он никогда не
любил езду в паланкине, предпочитая передвигаться верхом или, на
худой конец, пешком. Но ничего не поделаешь: пешее хождение
наместнику категорически возбранялось. Да и небезопасно сановной
особе шляться пешком среди простых смертных. Вот и приходится
трястись в закрытой коробке. В дурном расположении духа Акейро
называл паланкин катафалком, и ему действительно начинало казаться,
что его несут куда-то на кладбище, чтобы похоронить заживо. В
последнее время, когда боли в груди мучили наместника реже, он
почти не думал о похоронах. И все же чего бы он не отдал, чтобы
наносить визиты, сидя в седле! Но лошади использовались обитателями
Сада Мостов только для загородных прогулок: в черте города попросту
невозможно передвигаться верхом. Паланкин был единственным
неудобством, с которым Акейро не мог свыкнуться, хотя по
необходимости и терпел его.