– Князь!!! – внезапно крикнул кто-то из внешнего края толпы.
Действительно, на городской стене стоял князь Юкайгин в парадном
облачении. Все лица обратились в его сторону. Изгнанники смотрели
на него с надеждой, толпа – со сдержанным гневом: неужели их
повелитель пришел, чтобы вырвать из их рук законную добычу? Ну нет,
не выйдет! Толпа стонала и медленно ворочалась, как разбуженный
зверь. В эту минуту она могла растерзать любого, кто попытается ей
помешать.
– Люди! – громко и медленно произнес князь Юкайгин. – Я виноват
перед вами.
Толпа снова замерла, потрясенная: таких слов не ожидал
никто.
– Я виноват перед городом, – после недолгого молчания вновь
заговорил Юкайгин. – Я давно должен был выжечь эту язву на теле
нашего города и защитить вас – и не сумел. Я не смог сделать для
вас то, что сделал его светлость господин наместник Акейро, да
будет благословенно его имя!
– Да будет благословенно! – откликнулась с готовностью толпа,
даже не замечая, что впервые за восемь веков жители Сада Мостов
благословляют столичного наместника.
– Его светлость господин наместник искоренил зло, но не стал
предавать этих людей в руки правосудия, ибо он справедлив.
Толпа вздохнула изумленно.
– Он лишь изгнал их, полагая, что по справедливости, – князь
повторил это слово и умышленно подчеркнул его, – эти люди подлежат
не его суду, а вашему. Я также присоединяюсь к вашему суду и буду с
ним согласен, каким бы он ни был.
Князь сказал свое слово, но не сошел со стены. Он стоял, опустив
голову перед своими подданными, и молчал.
– А ведь и правильно, – почти пропел чей-то голос. – Судить их,
голубчиков!
– Судить их, родненьких!
Снизу не было видно, как на губах князя возникла и исчезла
мимолетная усмешка.
Толпа не рядилась, выбирая судью. Всем и так было ясно, кто
имеет право судить этих людей. Судьей был назван старенький
священник, в чьи обязанности входило читать очистительные молитвы
над телами умерших в больнице. Их покрытые грязью и кровью
истощенные тела он видел на протяжении двадцати лет без малого.
Даже слепая ярость толпы не испугала обреченных так, как испугало
их кроткое лицо незлобивого маленького священника. А в
окончательный ужас они пришли, осознав, что люди, стоящие за спиной
безответного старичка, которому они столько раз с глумливым
безразличием отдавали мертвые тела, из убийц внезапно превратились
в палачей.