Они выехали из Западных ворот шато Комталь под звон колоколов собора Сен-Назер, отбивавших третий час. Отец ехал впереди, Алаис и Франсуа – следом за ним. Она поникла в седле, несчастная от чувства вины за выходку, так растревожившую отца, и от досады на непонятность происходящего. Всадники выбрали для спуска узкую сухую дорожку, зигзагом уходившую под городскую стену. Добравшись до пологого берега, пустили лошадей легким галопом.
У реки свернули вверх по течению. Когда выехали на болота, солнце начало немилосердно жечь спины. Над окнами трясины и над протоками вились мошкара и черные болотные мухи. Кони топали копытами, со свистом взмахивали хвостами, пытаясь согнать с тонкой летней шкуры кусачую нечисть.
Алаис видны были прачки, полоскавшие белье на дальнем берегу реки Од. Женщины стояли на отмели, ударяя простынями о серый камень, выступающий из воды. С деревянного мостика, связывавшего северные пригороды Каркассоны с деревнями на том берегу, доносился монотонный рокот колес, кто-то переходил реку вброд по разливу – непрерывно тянулся ручеек крестьян и торговцев. Одни несли на плечах детишек, другие гнали коз и мулов. Все эти люди направлялись на рыночную площадь.
Всадники ехали молча. Когда с солнцепека они вошли в тень болотного ивняка, Алаис понемногу углубилась в свои мысли.
Привычное покачивание лошадиной спины, пение птиц и бесконечный звон цикад в тростниках успокоили ее, так что девушка почти забыла о цели их путешествия.
Она снова напряглась, когда тропинка вошла в лес. Растянувшись цепочкой, они неторопливо выбирали путь среди деревьев. Здесь Алаис насторожилась, беспокойно прислушиваясь к каждому шороху. Ей чудилось, будто ивы зловеще склоняются к ней, а из их густой тени за ними следят враждебные глаза. Сердце пускалось вскачь от каждого удара птичьих крыльев.
Алаис едва ли знала, чего ожидает, однако, когда они выехали на поляну, все здесь было мирно и спокойно. Ее корзинка стояла под деревом, на том самом месте, где ее оставила хозяйка, и из матерчатых свертков торчали ушки листьев. Алаис спешилась, отдала поводья Франсуа и подбежала к краю воды. Инструменты лежали нетронутыми.
Алаис подскочила, когда отец тронул ее за локоть.
– Показывай, – сказал он.
Ни слова не говоря, она провела отца вдоль берега и показала то самое место. Сперва Алаис ничего не увидела и успела задуматься, не напугалась ли она дурного сна. Но нет: в камышах, чуть дальше по течению, чем прежде, лежало тело.