– Теперь я понимаю, – заключил Наоки, когда Кенет закончил свой
рассказ.
– Что, если не секрет?
– Почему ты всех понимаешь. И меня, и отца, и массаону. И не
винишь никого. Ты ведь и родных своих тоже не винишь.
Ай да Наоки, восхитился Кенет. Он и сам не заметил, что в словах
его не было и тени обиды. Он действительно уже не винил ни Кайрина
за его предательство, ни ошалевшую от жадности мачеху, ни тем более
малыша Бикки – его-то за что?
– По-настоящему ты их и тогда не винил, – предположил Наоки в
ответ на недоумение Кенета. – Даже странно, что ты ушел из
дома.
Кенет пожал плечами.
– Сам не знаю, – угрюмо ответил он. – Наверное, я просто устал
их понимать, вот и ушел.
Зеркало наклонно висело в воздухе. Инсанна лежал, откинувшись на
изголовье, и наблюдал, как заживает рана в плече. Как подтягиваются
друг к другу края рассеченных мышц, и бледно-розовые волокна вновь
срастаются воедино. Как обрывки жил находят каждый свою половину, и
кровь перестает течь. Как, наконец, сходятся куски кожи, и между
ними протягивается полоска шрама – сначала вздуто-багровая, потом
белая, чуть припухшая. Когда же и рубец изгладился совершенно,
Инсанна еще раз придирчиво осмотрел свое отражение, щелчком пальцев
отослал зеркало на место и вскочил с постели.
Как всегда, когда ему доводилось разрешить стоявшую перед ним
задачу, он испытывал хотя и мимолетное, но глубокое удовлетворение.
После долгих сомнений задача была решена, и как решена – с блеском!
Ай да Инсанна. Теперь не может быть никаких сомнений: созрел его
подопечный или еще нет. Самая пора взять мальчишку. И как его взять
– тоже ясно. Больше никаких уговоров, никаких попыток сбить его с
толку. Только грубая сила. Хитростью с ним уже ничего не поделать,
он и сам достаточно хитер. Надо же, кого догадался позвать в свой
сон! Своего приятеля. Да любой маг отмахнулся бы с презрением от
воина-недоумка: пользы от него ровным счетом никакой. Мало кто мог
бы догадаться, что помощь может прийти от его отца. Какая там
помощь от спесивого старого дурака? Так ведь старый дурак вот уже
битых двенадцать лет грехи замаливает, и притом от всего сердца.
Его молитвы такую силу имеют – не всякому священнику дано.
Священников на своем веку Инсанна перевидал великое множество и
справлялся с ними обычно без особенных трудов – а старикашку
одолеть не сумел. Умен сопляк: догадался! Усни Кенет один, без
Наоки, и старик не сумел бы войти в его сон. Не дозвался бы
мальчишка старого хрыча. Да и не стал бы тот за чужака молиться. А
за сына, хоть и отрезавшего себя от семьи, стал – заодно с дочерью,
конечно, но стал. И мальчишка не преминул воспользоваться. Даже
странно, что так долго медлил.