— Ну, мы все трое вообще-то на филфаке учимся, — заметил Антон.
— Ромгерм?
— Ну да.
— È stata una tua scelta o una decisione dei tuoi genitori?***) — непринуждённо спросила Вася. И, глядя, как вытаращились её партнёры по игре, усмехнулась и добавила. — Год отпахала в Неаполе маляром и плиточником. Предлагали сиделкой, я отказалась. Ну нах. Выбесит старая сволочь, а я ей вместо «Che bella giornata, signora!»****) припечатаю «Muori, puzzolente!»*****) — и привет… ещё пришьют нападение и депортируют нахер. А, один хер депортнули.
— За что? — спросил Паша.
— Иду, никого не трогаю, а тут обкуренный мудень цвета рубероида летит на электросамокате. Прямо на меня. Я вправо, он влево, я влево, он вправо, влетел в меня, оба кувырком. Я его напинала и ещё обложила по всякому, «бастардо нэро»******) и так далее. И звиздец. Ментовка, суд, депорт и пятилетний запрет на въезд в Евросоюз.
— Повезло, что не посадили, — заметил Паша.
— Ага.
За окнами сгущались лёгкие майские сумерки, но из освещённого салона казалось, что там уже стемнело. В магнитоле Юлианыч доверительно хрипел о том, что такое осень. Именитый фотоблогер с мученическим достоинством нёс тампоны в ноздрях, точно крест. Новый пассажир стоял, держась за поручень, хотя свободных мест было больше, чем людей, и смотрел на своё отражение в окне.
— Вот так и бывает, как у Василисы с тем рубероидом, — проговорил Паша, собирая отбой в кучку. — Идёшь, никого не трогаешь, и тут БАБАХ!..
Автобус подпрыгнул. Все на мгновение остолбенели, но поняли, что ветеран шоссе просто влетел в особенно глубокую «колдоёбину», и это очень удачно совпало с пашиным «бабахом». Женя успела хихикнуть, но автобус тряхнуло снова и снова. Водитель нажал на тормоз и, не стесняясь присутствующих, неистово заматерился. Это не помогло — пол стремительно накренился, левая стенка ударила Женю по затылку. Девушка зашипела от боли и повалилась на парней, которые кубарем покатились по сиденью к правой стенке автобуса. Карты взлетели веером. Салон огласился разноголосыми криками. Вася вцепилась побелевшими пальцами в поручень. Толстяк стремительно поднялся, воздев руки кверху, и его бросило в крышу. Пассажира со шрамом ударило по голове кофром с фотоаппаратом. Антон, которого Паша придавил к стеклу окна, зачем-то прижимал к себе рюкзак.