– Или лодка проплывёт.
– Или лодка. Или до Кутузовского
дошла бы, если на другой стороне реки шлёпнулась. Там, конечно,
бурелом, зато недалеко, всего метров триста. А уж на Кутузовском
широкая тропа и челноки туда-сюда шастают.
– Могло отнести к Экспоцентру, –
покачал головой завлаб. – Серёжа рассказывал: там сам сплошные
гребеня…
Егор наклонился к карте. На этот раз
она была правильная – схема погибшего мегаполиса, на
которую не один год аккуратно наносили сотни и сотни пометок,
отражающих изменения, случившиеся после Зелёного Прилива. Яков
Израилевич дорожил картой не меньше, чем оригиналом своего
«Определителя фауны Московского Леса».
– Если она упала в этом районе, – его
палец очертил круг с центром в районе Краснопресненского парка, –
то, скорее всего, даже на землю спуститься не сумела. Деревья там
под сотню метров, в кронах – ни просвета. Если даже добралась до
ствола, не свалилась, не разбилась, то в первую же ночь её сожрали
пауки-птицееды. На третьем-четвёртом ярусах их полно, недаром белки
избегают туда забираться…
Егор кивнул. Вертикальное
пространство Леса традиционно делили на пять «ярусов». К первому
относился подлесок, где царствовали кустарники и вьющаяся
растительность вроде лиан и плюща. Подлесок распространялся не выше
третьего этажа типовой панельной многоэтажки. Вторым ярусом
считались кроны обычных деревьев, редко вытягивавшихся за пределы
седьмого-восьмого этажей. На этой же высоте располагались и нижние
ветви деревьев-гигантов; они образовывали третий ярус, от восьмого
этажа до примерно двадцатого, и четвёртый, тянущийся ещё метров на
тридцать вверх. Далее следовал пятый, последний ярус – макушки крон
лесных титанов, самые мощные из которых бросали порой вызов
«сталинским» высоткам.
Яков Израилевич пролистал
«Определитель».
– На Краснопресненской набережной –
центр ареала обитания гуттаперчевых пауков. На редкость мерзкие
создания. Мне о них егеря рассказывали, даже как-то подстреленную
тварь в ГЗ приволокли.
На развороте альбома была изображена
толстая ветка, с которой свешивалась тварь. Приплюснутая башка с
круглой усаженной острыми зубами пастью; десяток конечностей, из
которых шесть вывернуты вверх – паук висел на них, зацепившись за
ветку длинными изогнутыми шипами. Остальные четыре лапы
заканчивались парой длиннейших суставчатых пальцев с крючковатыми
когтями.